Покойный просил цветов не приносить

Мальчишкам было лет по десять-двенадцать. Отлично. Дети — моя специальность. Правда, эти маловаты, а впрочем, мальчишки остаются мальчишками в любом возрасте.

— Ребята, моя машина здесь будет в сохранности? — спросил я.

Они уставились на меня.

— Где придется машину оставлять нельзя: ее вмиг изуродуют. Но здесь, поскольку вы тут рядом, я надеюсь, с ней ничего не случится.

То что я воззвал к их благородным чувствам, немедля оказало свое действие.

— Ладно, не беспокойся, мы за ней приглядим. Здесь многие паркуются.

— А вы не видели здесь вишневого «ягуара»?

— Как же, видели! — хором ответили пять или шесть голосов.

Я не верил своим ушам. Слишком велика была удача.

— К-к-когда? — кажется, я начал заикаться.

— Первый раз в пятницу две недели назад. — Тот, что явно был вожаком, говорил коротко и четко. — А второй раз в прошлую пятницу. Оба раза он приезжал в восемь вечера. Шикарная машина. За ней мы тоже следили, чтобы ее не изукрасили. На этой улице можешь спокойно парковаться.

— А как это вы так точно все запомнили? И день, и час?

— А Вильям как раз по пятницам моется. И мать у него такая зануда насчет времени, ей всегда чтобы минута в минуту. По ней часы можно проверять. Вообще-то ему разрешают гулять до девяти, но в пятницу надо в восемь быть дома как штык. Чтобы мыться.

Все уставились на Вильяма. А он, бедняга, готов был сквозь землю провалиться оттого, что его уличили в такой неслыханной чистоплотности.

— Чистоплотность похвальное качество, — заметил я.

— Вообще-то да! — Предводитель подумал. — А этот «ягуар», его что, спер… угнали?

— Нет, на нем приезжал его владелец. У нас с ним тут. у нас тут неподалеку старая тетка живет. Он ведь по этой улице шел, правда?

— Вот по этой самой. — И они ткнули пальцами.

Значит, как я и думал с самого начала, Свен побывал в Энербаккене. А вовсе не нашел и не подобрал трамвайный билет на трассе для гольфа.

И он не просто побывал здесь — я узнал, что он приезжал сюда дважды, узнал даже, в котором часу.

Я шел и мысленно благодарил мать Вильяма за то, что она «такая зануда насчет времени».

До остановки трамвая в Энербаккене было всего два квартала. Стало быть, Свен сел в трамвай не для удобства. Он мог за пять минут пройти эти два квартала до того места, где оставил машину.

Он хотел быть анонимом. Аноним в ковбойке и серых брюках, и тот, кто следил за ним, увидел бы только, как он садится в трамвай.

Я встал на трамвайной остановке в Энербаккене. Под мышкой у меня была коричневая папка-портфель, с которой я обыкновенно хожу в школу. На человеке с коричневым портфелем под мышкой всегда лежит внушающая доверие печать трудяги. Правда, кто его знает, что лежит в портфеле. Как правило, это бутерброды с сыром. Но бывают и образцы товаров.

Именно то, что надо, когда собираешься, как я, обследовать все дома, выходящие окнами на остановку трамвая.

Вокруг остановки располагались шесть или семь многоквартирных домов с магазинами на нижних этажах. Унылые серовато-коричневые здания, построенные, вероятно, в годы между Первой и Второй мировой войной. Я начал с магазинов. Самые что ни на есть заурядные лавчонки. Некоторые я осмотрел снаружи, в некоторые заглянул.

Молоко и деликатесные продукты. Химчистка. Фрукты и табак. Готовое платье. Рыба и дичь Энербаккена.

Но Свен приезжал в район Энербаккена не для того, чтобы купить молоко или сигареты. В унылых магазинчиках не было ничего необычного.

Я занялся квартирами.

Я поднимался и спускался по лестницам — я ведь не знал, что я, собственно, ищу. Поэтому я должен был вникнуть во все. Я изучал списки жильцов внизу подъездов, а потом каждую табличку в отдельности на каждом этаже. Тут были сплошь маленькие квартиры, так что я провозился довольно долго. Я ведь не мог позвонить в дверь и спросить насчет Свена, спросить, знают ли его здесь и не видел ли его кто-нибудь. Это было слишком опасно. Поэтому я просто медленно поднимался по лестницам и самым тщательным образом изучал каждую табличку с фамилией, каждую карточку с надписью «Такому-то два звонка».

Практически я не встретил на лестницах ни души. В эти дневные часы люди были на работе.

В пять часов я вернулся домой. Если кто-нибудь заметил меня — что ж, я продавец какого-нибудь мелкого товара или агент по продаже книг, возвращающийся домой после рабочего дня. Мне осталось обойти только один дом.

И в субботу утром я его нашел.

Нашел в последнем из домов, окна которого выходили на остановку трамвая. Это было унылое здание из серого бетона с тремя подъездами. Но уже в первом, увидев на верхнем этаже последнюю табличку с фамилией, я понял, что нашел то, что ищу.

«П. М. Хорге. Советы и информация».

Скверная табличка. Скверная во всех отношениях.

Я постоял перед уродливой, но внушительной дверью, выкрашенной в коричневый цвет, обдумывая, как подступиться к делу. Ведь толком я ничего не знал.