Поколение I

Есть и другой важный фактор. В ходе нескольких хорошо известных исследований было установлено, что лобная доля, часть коры головного мозга, отвечающая за мышление и принятие решений, развивается примерно до 25 лет. В результате была выдвинута гипотеза, что подростки по объективным причинам не приспособлены к самостоятельной жизни и нуждаются в продолжительной опеке. Этой теме было посвящено множество книг и статей. Что интересно, авторы постоянно допускали одну и ту же ошибку – они игнорировали фундаментальный принцип, известный любому ученому: мозг развивается благодаря опыту. Вполне вероятно, именно отсутствие опыта взрослой жизни и нежелание его приобретать являются причиной недостаточной развитости лобной доли головного мозга у современных подростков. Если бы в 1950-х годах существовали магнитно-резонансные томографы, я бы с огромным интересом посмотрела на результаты сканирования мозга молодых людей, которые начинали работать в 18 лет, а женились и заводили детей в 21. К сожалению, результаты исследований никогда не интерпретировались в таком ключе, поэтому многие родители убеждены, что их дети подросткового возраста самой природой запрограммированы на принятие неправильных решений и нуждаются в постоянной, максимально продолжительной опеке.

Партнеры, а не узники

Еще один ключевой вопрос: была ли стратегия медленной жизни выбрана подростками сознательно или она была навязана им родителями? Первым делом на ум приходит второй вариант: любой может легко представить себе бунтующих подростков, недовольных тем, что к ним относятся как к детям. Но что если медленное взросление было выбрано ими добровольно или интуитивно по той простой причине, что оно является самым оптимальным вариантом приспособления к существующей культурной среде?

В наши дни родители буквально не спускают глаз со своих чад. Все больше подростков утверждают, что родители всегда знают, где и с кем они находятся (см. рис. 1.14). Контроль заметно упростился с появлением приложений, позволяющих отслеживать местоположение в режиме реального времени. Вместе с тем приложение не может сказать, с кем в данный момент общается человек, однако сами подростки признаются, что родители знают, с кем они проводят время. Это еще один признак медленного взросления: подобно тому, как мать наблюдает за тем, как ее пятилетний малыш копается в песочнице, так и родители тинейджеров практически наверняка знают, где они и с кем.

Большинство взрослых хорошо помнит, как в детстве они боролись против любого вмешательства родителей в их личную жизнь: «Кто будет на вечеринке? Не знаю. А что?» Или как возвращаясь поздно вечером домой, иногда навеселе, на вопрос «Ты где был?» отвечали: «Играли в боулинг. Да, думаю, что это был боулинг, но не факт».

Подростки во все времена бунтовали против любых попыток родителей ограничить их свободу. Кстати, самый простой способ спровоцировать конфликт с тинейджером – это забрать у него ключи от машины, согласны? (Как нам уже известно, представители поколения I отказались от них добровольно.) Если поколение I недовольно ограничениями, значит, оно должно конфликтовать с родителями особенно сильно. Однако ничего подобного не происходит: напротив, количество подростков, имевших за один год более трех серьезных конфликтов с родителями, упало с 66 % в 2005 году до 56 % в 2015 году. Таким образом, поколение I не только находится на очень коротком поводке у родителей, но и все реже возражает против этого, в отличие от беби-бумеров и подростков поколения Х, которые не упускали возможность поднять бунт в ответ на любые посягательства на их свободу. Похоже, в наши дни отцы и дети достигли полного взаимопонимания и их все устраивает.

Рис. 1.14. Процент учеников 8-х и 10-х классов, родители которых всегда знают, где и с кем они находятся. Monitoring the Future, 1999–2015.

1 – восьмиклассники, родители которых знают, с кем они находятся; 2 – восьмиклассники, родители которых знают, где они находятся; 3 – десятиклассники, родители которых знают, с кем они находятся; 4 – десятиклассники, родители которых знают, с кем они находятся

В самых крайних случаях, когда конфликт заходит в тупик, подросток может задуматься о побеге. Поскольку подобного рода идея точно не может быть навязана родителями, то, изучив статистику, мы сможем узнать самые сокровенные мысли тинейджеров и понять их мотивы. Оказывается, представители поколения I все реже сбегают из дома: количество тинейджеров, пытавшихся после конфликта с родителями уйти из дома, резко снизилось всего за пять лет – с 2010 до 2015 годов, – что не может не радовать. (см. рис. 1.15).

Рис. 1.15. Процент учеников 8-х и 10-классов, которые в течение прошедшего года совершали побег из дома. Monitoring the Future, 1999–2015