ПОКОЛЕНИЕ «NET»

— Нет, пусть мокнет. Это же листок всего лишь… — рассеяно отозвался тот, словно ему был не интересен ни его друг, ни судьба таблички. Его взгляд был устремлен на сцену. — ЭТО НАШ ГОРОД!!! — внезапно закричал парень почти истерично. Миха поежился, глядя на него. И такой парень работал наблюдателем? Да ему надо поспать часов 20, не меньше, а не маршем куда-то идти. Такой молодой…

Скопление людей заколыхалось, подгоняемое призывом идти к Центральному Избирательному Комитету. Большинство людей даже не знало толком где он находится, но это никого не останавливало. Какая разница куда двигаться, если ОМОН перекрыл все выходы? В темноте их было почти не видно в их черной экипировке. Только расплывчатые силуэты виднелись на фоне желтых фонарей Чистых прудов.

Первые ряды двинулись вон с площадки, отведенной для митинга только чтобы наткнуться на стену из крупных, натренированных тел. Полиция, очевидно, вела себя корректно, особо прытких граждан брали под руки и возвращали обратно в строй, не давая прорваться на близлежащие улицы. Первое время Миха, находившийся в центре митинга, вообще не чувствовал, что по краям площади что-то происходит, внутри толпы не было особого движения. Только когда ОМОН стал теснить людей назад, загоняя их в существующие границы площади, парень почувствовал давление.

— Позор! Позор! Позор! Позор! — скандировали люди, стоящие в задних рядах. Те, кто оказались лицом к лицу с полицией молчали, не зная куда деваться.

Мимо Михаила протиснулся все тот же усталый парень, в его руках больше не было промокшей бумажной таблички. Мальчик лез вперед, расталкивая всех, кто стоял на его пути, неуклюже размахивая айфоном. «Он просто сумасшедший», отметил про себя Миха, когда парень потерялся в толпе. В темноте была едва различима его макушка, все-таки парень имел немалый рост. Он подобрался так близко к кольцу ОМОНа, как только мог. Камикадзе.

Задержания начались внезапно. Миха всегда удивлялся, как полицейские определяют, что пора всех «вязать»? Со стороны это выглядело абсолютно спонтанным, что добавило нервозности в атмосферу, царящую в толпах протестующих. Людей просто выдернули из толпы, брали наугад, в основном мужчин, потому что из них состоял «передний фронт». От шока некоторые закричали, подаваясь назад и создавая давку по краям периметра Чистых прудов. Мирный протест закончился профессиональным полицейским захватом.

— Сколько уже забрали? — постоянно спрашивали какие-то девчонки за спиной у Михаила. — Человек 20?

— Скорее 30, - не оборачиваясь, ответил он, застегивая куртку плотнее. Уйти с митинга в ближайшее время он не надеялся, нужно было просто держаться в центре толпы. — За 10 минут уже 30 человек.

— По 3 человека в минуту, — зачем-то подсчитали девочки, чьих лиц он не видел.

— Граждане, расходимся! Митинг закончен! Отойдите к метро, проход в него открыт! — послышались призывы полицейских в мегафон. Почему власти всегда говорят одно и то же? Неужели толпа настолько предсказуема, что с ней следует каждый раз работать по одному сценарию?

Впрочем, отлаженная система дала сбой. Пока ОМОНовцы задерживали людей, вырывая из толпы единицы, несколько сотен митингующих прорвали оцепление, быстрым шагом направляясь в сторону Лубянской площади по параллельным с бульваром улицам. Проулки использовались для парковки машин, с которой в Москве уже давно были очевидные проблемы. Горожане, еще не отошедшие ко сну в 9 часов вечера, рванулись к окнам, с ужасом наблюдая, как поток людей «обтекает» их транспортные средства. «Только бы не сожгли», проносилось в голове у некоторых автовладельцев.

В тот день актов вандализма близ Чистых прудов в Москве зафиксировано не было. Очевидцы наблюдали, как толпа уходит за угол, сопровождая свое шествие свистом и выкрикиванием лозунгов[37]. Первый раз прозвучал лозунг «Путин — вор!», который позднее стал неотъемлемой частью любого протестного движения. Район Чистых прудов проснулся, а из окон высовывались люди, кричавшие слова поддержки митингующим.