Покорители Огня

— Так ведь я же это ради неё старался, — тут же встрепенулся Борька. — Это ради её светлого имени я с гоблинами в неравную битву вступил. Правда, я мало чего помню, но то, что мне чем-то тяжёлым в пятачок заехали — не забуду ни когда. Вот помню, заметили мы их ещё издалека. Володька, с криками: «Ура! За Родину!», первым бросился на гоблинов, а я, чтобы не отставать от него, схватил какую-то каменюку, да и помчался следом. В этой же последовательности нас и уложили: Володьку ударом в глаз сбили с ног, а меня, какой-то рогатиной, по пятачку саданули, да так сильно приложились, что аж искры из глаз брызнули. Вот на этом месте моя память и заканчивается. Очнулся я от того, что, отчего-то в стельку пьяные гоблины, колотят со всей дури консервами по моим рогам, отчего опять случился провал, а затем, из глубины сознания, уже и вы появились. Вот вроде бы и всё. Но вот что странно — никак не могу понять, как это гоблинам удалось с нами так быстро справиться? Вроде ж и силища была в руках — о-го-го, подавай любого, а на деле оказалось просто пшик. Коварная штука эта ваша водка.

— Так ты что, даже не помнишь, что это была твоя превосходная идея, гоблинов напоить? — держась за животы, надрываясь от смеха, хохотали мы с Генкой на всю машину. — Тебя, Боренька, надо почаще в бессознательное состояние вводить, из тебя тогда умные мысли исходят.

Улыбнувшись нам в ответ, чёрт лишь махнул на нас рукой и, устроившись поудобнее, уставился в боковое стекло. Всё-таки командир оказался прав — не плохой парень этот Борька, и то, что он, пускай даже под воздействием водки, но во имя своей Чилины, во имя любви, не испугался вступить в схватку со своим врагом, вызывало у меня уважение. Хоть Борька по своей натуре был робкий и не решительный, но где-то глубоко у него внутри, наверняка скрывался вулкан смелости и отваги, готовый взорваться в любую минуту.

Петляя между обугленными камнями и многочисленными, взмывающими вверх, гейзерами, мы старательно запутывали свои следы. Когда гоблины начнут вышагивать по колее нашей машины, у них наверняка закружится голова, а когда они сообразят, что их водят за нос, мы уже будем очень далеко. Сейчас самое главное — выиграть время. Борька говорил, что Люцифер нутром чует, когда посягают на его собственность, осталось только надеяться, что он всё что нужно уже почуял, и теперь на всех парах мчится в свои родные пенаты.

— Дим, глянь-ка — кажись черти!? — вывел меня из размышления Гена, указывая куда-то в сторону. — Нет ну точно — черти. Вон трое с пригорочка нам машут.

— Это наши, — признал их Борька, прищурив один глаз. — Они при бабушке Чиве оставались работать, а вот что они здесь делают — не понятно.

— А ну-ка, давай к ним, — скомандовал я Генке, застёгивая на голове каску. — Сейчас мы разберемся, что они тут делают.

Смекнув, что мы их заметили, вся троица бегом помчалась к нам на встречу. Уже через мгновение Гена заглушил двигатель, и мы вышли из машины. Не успев, как следует отдышаться, черти наперебой стали что-то объяснять и махать руками.

— Стапэ! — приказал я, и прихлопнул в ладоши. — Не все сразу. Давайте по порядку — кто у вас старший?

— Ну, если по возрасту, тогда я, — отозвался один из чертей, — а если по должности — то старшего гоблины заломали, вместе с остальными.

— Вот что … э-э … как тебя звать-то? — неуклюже спросил я, присаживаясь на камень.

— Все Джигой кличут, вон хоть у Боряки спроси, он меня знает, — представился чёрт, кивая на Борьку.

— Точно — Джига, — подтвердил Борька и представил остальных, — а с ним Пыра и Мазур. Хорошие ребята, командир, Чива их работой всегда довольна была.

— Что же вы, хорошие ребята, из бабушкиного имения ушли? — не понимал я. — Или вам Бадалай не говорил про войну с гоблинами?

— Говорил, — промычал Джига. — И про войну говорил, и про то, как вы поехали книгу спасать говорил. Только он не стал вас дожидаться, а собрал народ, и, объяснив ситуацию, сколотил отряд из тех, кто был и ….

— А много было-то? — с нетерпением перебил его Борька.

— А чертей десять набралось, — продолжил Джига. — Все ведь остальные при деле были, пошли только те, кто в имении оставался. Чилина — дочурка его, тоже за нами увязалась. Как Бадалай её не отговаривал она ни в какую — «пойду!», говорит «и всё!».

— Я так и знал, — выдохнул Борька в свой розовый пятачок. — Не уберегли голубку мою, отправили на погибель, на верную смерть….

— Уймись, — оборвал его я. — Никто её не отправлял. Ты же слышал — сама напросилась, а ты, не обращай внимания, продолжай.

— А что продолжать-то? — пожал плечами Джига. — Мы как из имения Чивы вышли, так только за этим холмом с гоблинами и встретились. Бились мы с ними до последнего, да только куда там, силы-то не равные, их раза в три больше было. Вот только мы втроём и уцелели.

— А что же остальные — все погибли? — протянул я, наблюдая за Борькой, который вот-вот расплачется.