Покорители Огня

— Зачем же погибли? — пояснил Джига. — Всех аккуратно связали и увели в неизвестном направлении, а мы втроём отлежались немного, да и назад уже хотели было воротиться, тут смотрим, вы едете. Вот в принципе и всё.

— Понятно, — процедил я, похлопывая Борьку по плечу. — Гена, дай ему конфету, чтобы он не ныл, а этим троим — по банке тушёнки, там, в салоне ещё осталась.

Пока Гена потчевал чертей конфетами да тушёнкой, я лихорадочно размышлял, что же делать дальше. Зачем Бадалай повёл чертей в эту бессмысленную атаку? Он ведь прекрасно понимал, что гоблинов гораздо больше и что итог схватки был заранее предрешён. Вероятнее всего, он тем самым, хотел отвлечь их внимание, вызывая так сказать, огонь на себя, давая нам возможность оторваться от гоблинов как можно дальше и припрятать книгу. Я верил, что пока эта книга находится у Андрея, всё будет в порядке. Ребята, когда придут в имение, узнают от Чивы обо всём что произошло, но всё же, не поддаваясь эмоциям, останутся дожидаться нас.

— А как далеко их могли увести? — уточнил я, уже размышляя над новым планам.

— Точно не знаю, — пробормотал жующий Джига, — но я думаю, что не далеко, максимум они дошли до соседнего холма. Уже самое время отдыхать, а гоблины это любят, наверняка они там остановились на передых.

Значит, мы можем их легко догнать, покусывая губу, лихорадочно размышлял я. Ехать за командиром и ребятами нет резона, только время потеряем, а вот подойти поближе к гоблинам, можно было попробовать. Бадалая с соплеменниками надо было выручать, но как это сделать — можно определить только на месте.

— Вот что, ребята, — подойдя к чертям, заговорил я. — Я решил помочь Бадалаю и вашим товарищам выбраться из плена….

— И моей Чилине? — весь в слезах перебил меня Борька.

— Ну, это в первую очередь, — успокоил я его, дружески похлопав по плечу. — Нельзя оставлять их на произвол судьбы в лапах этих недоростков. Если их сейчас не освободить, то потом гоблины будут прикрываться ими как живым щитом. Взяв их в заложники, они так же могут шантажировать нас, требуя передать им взамен заветную книгу. Так что я принял решение, пока не поздно, надо помочь выбраться из плена нашим товарищам.

— Но ведь гоблины гораздо сильнее, чем мы!? И их гораздо больше, чем нас, — перебивая друг друга, подскочили Пыра и Мазур. — Их так голыми руками не возьмёшь. Бадалай вон, какой сильный, а ведь и его заломали как дитя малое.

— Ну, что вы разнылись? — цыкнул на них Борька. — У командира наверняка есть уже какой-нибудь план дальнейших действий, верно, Димуличка? Успокой моё чёртово сердечко, скажи, что у тебя уже имеется уйма идей по поводу спасения моей ненаглядной Чилинушки?

— Спокойно, Боренька. Спокойно, — погладил я его по голове. — Есть у меня некоторые задумки, но доработать их можно только в непосредственной близости с нашими пленниками, будем определяться на месте, так сказать. Так что, ребята, давайте в машину и потихоньку, на мягких лапах — в тыл к врагам, а там и видно будет.

* * *

Вот уже минут сорок как мы лежали на краю обрыва и, плотно прижимаясь, плечом друг к другу, наблюдали за пристанищем гоблинов. Лагерь был разделён на две половины: там, где отдыхала пехота, и там, где располагались пленные черти. Конечно же, нас больше всего интересовала вторая половина бивака, тем более что она находилась недалеко от нашего наблюдательного пункта. С обрыва мы отчётливо видели, как пятеро часовых, охраняющие пленных, о чём-то весело спорили и давали друг другу щелбаны да подзатыльники, а избитые черти, связанные спина к спине, сидели в сторонке. Бадалая мы узнали не сразу. Он лежал обмотанный как мумия с головы до ног так, что только кончики рогов предательски выглядывали из-под верёвок. Чилина, как и полагается дочери, находилась возле отца. Её связанные за спиной руки, ни на секунду не прекращали попыток освободиться. Было видно, что бечёвка в некоторых местах так сильно впилась в кожу, что из перетёртых ран текла алая, чертовская кровь. Борька, наблюдая за этим самоистязанием, лихорадочно кусал себе губы, понимая, что в данный момент он ни чем не может помочь своей возлюбленной, по крайней мере, пока не может. Оставив Пыру наблюдать за лагерем, мы потихоньку отползли от обрыва.

— Дима! Димочка! Димуля! Надо же что-то делать, — завизжал взволнованный Борька, как только мы оказались у машины. — Ты ведь умненький, ты ведь всегда что-нибудь придумываешь, ты же видел, какой лютой мукой мается уголёк моего сердца — моя Чилинушка. Ну, что ей у Чивы не сиделось? Вот как её из полона теперь вызволить? А-а-а! Хрю- хрю! А-а-а!

— Борис! Перестань реветь и действовать на нервы, ты мешаешь мне сосредоточиться, — не выдержал я, отодвигая черта в сторону. — Геннадий, займись-ка своим протеже и успокой его, а мне надо подумать.

Гена тут же извлёк из кармана конфету и протянул её Борьке. Чёрт, как ни странно, отмахнулся от неё и с рёвом уткнулся Генке в грудь.