Покровители

– Алиса Грей. Ее доставили сюда не далее чем два дня назад.

Томас Ковелл вновь невозмутимо уставился на меня, оценивающий взгляд коронера скользнул по моей шляпе и задержался на кольцах. В итоге его двойной подбородок всколыхнулся от тяжелого вздоха.

– У вас будет всего пара минут. Я прикажу одному их тюремщиков сопровождать вас.

Итак, я прошла под сводами надвратной башни, так же как пару дней назад Алиса и как в будущем будут проходить еще множество людей.

В этот замок можно было проникнуть и, соответственно, покинуть его, только через эти входные ворота.

Свою лошадь я привязала у ворот за постом стражников. Тощий одышливый тюремщик с заостренным, как у крысы, лицом сопровождал меня по замковому двору, но мы направились не к главному зданию, как я ожидала. Мы проследовали направо вдоль внутренней стены к скоплению каких-то лачуг и каменных надворных построек. Мой спутник вышагивал с важным видом, высоко вскидывая ноги, такая манера ходьбы давалась ему с трудом, однако он всеми силами пытался не показывать этого.

– И на кой ляд, хе-хе, сдалися вам энти ведьмы? – словоохотливо спросил он.

Пропустив его вопрос мимо ушей, я разглядывала высокие каменные стены, даже сейчас, теплым летним днем, от них веяло холодом. Совершенно неожиданно мы вдруг остановились около низкой арки у подножия одной из башен, забранной железной решеткой. Однако этот проход вел не за стены замка – темнота за решеткой означала, похоже, что за ней начинался спуск в подземелье.

– Почему мы остановились? – хмуро спросила я.

– Дык это ж та самая Отстойная башня, – елейно улыбнувшись, поведал мой сопровождающий.

– Не поняла. Ведь Алиса Грей в ожидании суда должна содержаться в тюремной камере. Так не могли бы вы проводить меня к ней?

– Не, тама их не держуть.

Он показал на низкую арку. За решеткой было так темно, что я догадалась, почему это место назвали Отстойной башней – взгляд упирался в зияющий провал глубокой шахты отстойника. Я сумела разглядеть лишь две первые ступени лестницы, все остальное скрывала черная завеса. Тюремщик снял с пояса увесистую связку ключей и, пока он раздумывал, какой же из них выбрать, до меня постепенно начал доходить полнейший ужас того, что мне предстоит увидеть. В подземной дыре за этой решеткой находилась моя подруга. Мне еще не приходилось бывать в тюрьмах, и я не знала толком, как может выглядеть тюремная камера, однако там явно не будет никакой камеры. Там находилась темница. Солнце, казалось, погасло; жара и свет остались где-то далеко, и я задрожала, глядя на вход в адский провал. Из-за решетки донесся странный звук, и я вдруг узнала в нем чириканье какой-то птицы. По верхней ступени прыгал дрозд, пойманный в ловушку этой решеткой. Хотя он мог бы сам пролезть через прутья, но, похоже, предпочитал дождаться официального освобождения.

– Чертова безголовая свистулька, – проворчал тюремщик, отпирая и распахивая решетку, – уматывайся отседа.

Он угрожающе шагнул к птице, и тогда, взмахнув крыльями, она пролетела мимо нас на свободу. Привалившись к холодной каменной стене, я постаралась успокоиться.

– Да, чего ж теперича пужаться. Вы ж туда вроде хотели зайтить.

Хотела… Нет, мне вовсе не хотелось спускаться туда, даже ради Алисы. Но придется, и в общем, в отличие от нее, я уж точно смогу выйти обратно.

Стоя на верхней ступени, тюремщик опять закрыл решетку, и когда ключ с лязгом провернулся в замке, мои натянутые, как струна, нервы дрогнули, и в голове вспыхнул ужас. Темнота передо мной казалось такой густой и плотной, словно мне предстояло спускаться по ступеням в черную воду. Лестница уводила в глубину земли, и когда она закончилась, мы оказались перед другой массивной дверью, хотя скудный свет не позволял сказать, из чего она сделана, из дерева или из железа.

– Стойте подальше, – проскрипел он, вставив очередной ключ в нижнюю дверь, – иначе запашок, не ровен час, сшибет вас с ног.

Я поднялась на несколько ступеней, стук моих паттенов эхом разнесся по шахте, отдаваясь от каменных стен. Исчезнув за дверью, тюремщик что-то рявкнул и после минутного промедления в тускло освещенном проеме у подножия лестницы появилось бледное лицо, и хрупкая фигура выскользнула из этого узкого прохода.

– Алиса.

К стыду своему, я вдруг заплакала: я, в прекрасной одежде, наевшаяся сыра с хлебом и знавшая, что за стенами замка меня ждет лошадь. Она не плакала. Я не видела ее всего два дня, но, казалось, что прошли годы: она изменилась почти до неузнаваемости. Ее узкое лицо стало бледнее луны, а под глазами залегли черные тени. Она сильно прищурилась, словно ослепленная тусклым лестничным светом. Ее грязное платье выглядело влажным, чепец тоже покрылся грязными потеками. Спереди юбку покрывали темные пятна крови, и сзади пониже спины наверняка тоже.