Покровители

Крики разлетались, точно вороны над лесом, но не затихали, опускаясь на землю, а, отдаваясь эхом от замковых стен, возносились к небеса.

* * *

Перед долгой дорогой домой я заехала в Ланкастере на постоялый двор и заказала трех жареных цыплят, двадцать мясных пирогов, по два галлона эля и молока, чтобы отправить все это заключенным в подземелье. В сопровождении четырех носильщиков, которые несли угощение и катили бочонки вверх по склону, я вновь вошла в замковый двор и убедилась, что все тот же одышливый тюремщик перетаскал все по крутым ступеням в подземелье и вернулся с пустыми руками. Перед уходом я позолотила им руки, выдав еще по монете тюремщику и двум явно бедствующим стражникам. Напоследок я добавила, что еще вернусь, но они улыбнулись мне с каким-то умудренным видом.

Глава 18

На следующее утро, спустившись к завтраку, я увидела, что на крыльце столпились слуги. Перед ними стоял простоволосый Ричард, и мне пришлось локтями прокладывать себе пусть в толпе. Внезапно я осознала, что все взгляды устремлены вниз. И в ужасе отступила, увидев под ногами растерзанного сокола Ричарда. Эта птица со сложенными крыльями и остекленевшими, незрячими глазками, словно принесенная кем-то в жертву, лежала на верхней ступени в лужице собственной крови. Слуги кружили рядом с ней, словно стайка мух над гниющим мясом, поэтому я велела им разойтись по своим делам. На лице Ричарда застыло выражение печали и гнева, но я знала, что первое чувство скоро победит второе, поэтому решительно отправила их в дом и закрыла дверь.

– Вы знаете, кто это сделал? – спросила я.

– Нет, но когда узнаю, то убью, – напряженно, но тихо произнес он.

Я дала ему время оправиться от потрясения, сама внезапно вспомнив о крови, блестевшей на тушках растерзанных кроликов, которых я обнаружила в лесу много недель назад.

– Может, один из наших арендаторов? Вы, случайно, не ссорились недавно с кем-то из них?

Он отрицательно покачал головой, не отрывая пристального взгляда от несчастной твари. Он опустился рядом с ней на колени, а я смотрела на его узкие, поникшие от горя плечи, на взлохмаченные влажным ветром волосы, и на меня вдруг нахлынула мощная волна любви. Однако к ней примешивались и другие чувства: отчаянного и прежде неведомого мне стыда из-за того, что он мог испытывать столь сильную жалость не к моей или Алисиной судьбе, а только к этой убитой твари. У меня возникло желание оставить его здесь на ступенях крыльца и отправиться в столовую, где уже подали завтрак, но у меня вдруг появилась другая идея. Я велела служанке принести купальную простыню и опустилась на колени, чтобы завернуть в нее тушку. Ее вид не взволновал меня – на охоте я видела много смертей. Однако кое-что привлекло мое внимание, заставив помедлить: к ранкам прилипли несколько тонких рыжих волосков. Сложив простыню, я осторожно завернула в нее птицу.

Небеса разверзлись, когда мы пересекли лужайку. Проливной дождь поливал наши печальные фигуры, пока мой муж хоронил свою птицу за амбаром в укромном местечке на речном берегу. Струи дождя сбегали по шее мне за шиворот, пропитывая платье, и ребенок принялся недовольно брыкаться. Когда мы вернулись в дом и Ричард стащил свой промокший камзол, я прижала ладони к его лицу. Волнистые волосы облепили его красивую голову, ресницы влажно поблескивали. Серые глаза лучились пылким огнем.

– Ричард, – тихо сказала я, – мне необходима ваша помощь.

* * *

Я долго и тщательно переодевалась, и в заключение украсила шею бархаткой с пышной жемчужиной, налитой и блестящей, словно персик – подарок Роджера на Рождество. С нашей последней встречи мои щеки успели слегка округлиться. После легкого пощипывания они достаточно разрумянились, и я подушилась розовым маслом, нанеся его на запястья, за уши и в ямочку на шее. Снизу донесся звук шагов, но я еще пару минут внимательно разглядывала себя в зеркала, поправляя воротник, приглаживая волосы и пытаясь восстановить сбившееся дыхание. С удовольствием отметив, что руки мои перестали дрожать, я мысленно произнесла молитву.

Я услышала басок Роджера еще до того, как увидела, как он живо рассказывает Ричарду одну из своих историй. Они устроились в столовой, и, прежде чем войти туда, я помедлила у двери, сделав глубокий вдох. Он выглядел как обычно – начищенная обувь, широкие рукава дуплета, сверкающие кольца. Сегодняшняя дружеская встреча выглядела, как любая другая из множества ей подобных, однако едва я увидела его, мне мгновенно вспомнилось мое последнее возвращение из дома матери. И внутренний голос подсказал мне, что следует быть крайне осторожной.

– Госпожа Шаттлворт, – радушно произнес он, изящно склонив голову.

Приблизившись, я поцеловала его, изо всех сил стараясь выглядеть такой же непринужденной и благожелательной, как в более ранние встречи. Со времени ужина в Рид-холле произошло множество драматический событий, и даже странно, что ни одно из них, казалось, ничуть не омрачало его беззаботной улыбки и сияющих благодушием глаз.

– Вы прекрасно выглядите, – спокойно заметил он.

– Благодарю вас. Не желаете ли вина?