Покуда над стихами плачут...

Злые собаки на дачеростом с волка. С быка!Эту задачумы не решили пока.Злые собаки спокойноделают дело свое:перевороты и войныне проникают в жилье,где благодушный владелецмногих безделиц,слушая лай,кушает чай.Да, он не пьет, а вкушаетчай.За стаканом стакан.И — между делом — внушаетлюдям, лесам и стогам,что заработалэтот уют,что за работудачи дают.

Он заслужил, комбинатор,мастер, мастак и нахал.Он заработал, а я-то?Я-то руками махал?Просто шатался по жизни?Просто гулял по войне?Скоро ли в нашей Отчизнедачу построят и мне?Что-то не слышутолков про крышу.Не торопитьсямне с черепицей.Исподволь лес не скупать!В речке телес не купать!Да, мне не выйти на речку,и не бродить меж лесов,и не повесить дощечкус уведомленьем про псов.Елки зеленые,грузди соленые —не про меня.Дачные псы обозленные,

смело кусайте меня.

«А нам, евреям, повезло…»

А нам, евреям, повезло.Не прячась под фальшивым флагом,на нас без маски лезло зло.Оно не притворялось благом.Еще не начинались спорыв торжественно-глухой стране.А мы — припертые к стене —в ней точку обрели опоры.

Про евреев

Евреи хлеба не сеют,евреи в лавках торгуют,евреи рано лысеют,евреи много воруют.Евреи — люди лихие,они солдаты плохие:Иван воюет в окопе,Абрам торгует в рабкопе.Я все это слышал с детства,скоро совсем постарею,

но все никуда не детьсяот крика: «Евреи, евреи!»Не торговавши ни разу,не воровавши ни разу,ношу в себе, как заразу,проклятую эту расу.И пуля меня миновала,чтоб знали: молва не лжива.«Евреев не убивало!Все воротились живы!»

Внезапное воспоминание

Жилец схватился за жилети пляшет.Он человек преклонных лет,а как руками машет,а как ногами бьет паркетсхватившийся за свой жилетрукою,и льется по соседу потрекою.Все пляшет у меховщика:и толстая его щека,

и цепь златая,и белизна его манжет,и конфессиональный жест —почти летая.И достигают высотыбровей угрюмые кустыи под усами зыбкобредущая улыбка.А я — мне нет и десяти,стою и не могу уйти:наверно, понял,что полувека не пройдети это вновь ко мне придет.И вот — я вспомнил.Да, память шарит по кустамдесятилетий. Здесь и тамусердно шарит.Ей все на свете нипочем.Сейчас бабахнет кирпичомили прожекторным лучомсейчас ударит.

«Черта под чертою. Пропала оседлость…»