Покушение

Так обстояло дело с ним, с Шефнером. А почему же выступал против своего народа, против своей Родины этот явно выросший уже при советской власти русский, которого «Русланд-Норд», а похоже, что и РСХА готовили сейчас для какой-то гнусной акции против его соотечественников? Однако этот вопрос так и остался неясным для Шефнера. Да и раздумывать-то майору над ним особенно было некогда. Потому что прежде, чем на полигон вернулся Пфлюкер, а Шефнер почему-то был уверен в том, что он вернется, на полигоне произошло следующее событие.

В двадцатых числах мая совершенно неожиданно для всех на полигон привезли шестерых советских военнопленных. Конечно, ничего не обычного в самом этом факте не было. Военнопленные уже не раз использовались на разных черновых работах. И это даже казалось совершенно естественным.

Но на сей раз все было совершенно иначе. Это не были уже примелькавшиеся изможденные, грязные в оборванном обмундировании узники лагерей военнопленных, которых, как правило, пригоняли под конвоем эсэсовцев. Эту шестерку привезли под усиленной охраной, в автобусе. Выглядели они здоровыми, крепкими. Больше всего поражало то, что обмундированы они был в новенькую, с иголочки форму советских генералов и обуты соответственно в хромовые сапоги. Их ни от кого не прятали, не скрывали, хотя довольно быстро спровадили с глаз долой в пустующую казарменную пристройку, в которой когда-то размещались штабные писари, а в последнее время она пустовала из-за аварийного состояния. По этой причине окна в пристройке были наглухо заколочены, на дверях висел солидный замок. Теперь к замку приставили еще двух охранников, и военнопленных несколько дней больше никто не видел. Три раза в день, как солдатам, прямо в пристройку им приносили пищу.

Шефнер уже не сомневался в том, что эти военнопленные также имеют какое-то отношение к тому, чем занимались на полигоне представители «Русланд-Норда». И все же пребывание этой шестерки на полигоне оставалось загадкой. Тем более что Пфлюкер скоро вернулся и в артхранилище снова началась стрельба.

Но вот в последних числах мая из бокса вдруг выгнали «кадиллак». А из пристройки, в которой под охраной сидели военнопленные, вывели одного из них и вместе с Этценом, Кранцем и еще двумя эсэсовцами усадили в машину. Военнопленного за руль, одного эсэсовца рядом с ним, остальные заняли места в отделении пассажиров. «Кадиллак» плавно тронулся с места и выехал на малую круговую трассу, на которой испытывали бронеавтомобили. «Кадиллак» проехал по ней несколько кругов и остановился возле бокса. К нему подбежал эсэсовец и открыл дверцы: сначала выпустил из машины офицеров, а потом солдата и военнопленного. Сами они из машины выйти не могли, потому что внутренние ручки с дверец кабины предварительно были сняты.

Пфлюкер наблюдал за движением машины на трассе из-за кустов. Потом его на мотоцикле тоже подвезли к боксу. Они обменялись с Этценом парой фраз и вернулись в артхранилище. А Кранц еще долго что-то объяснял военнопленному, которого потом увели в пристройку.

Этот маленький эпизод ни у кого на полигоне особого интереса не вызвал. Мало ли в каких делах использовали военнопленных. Но все это, вместе взятое, тоже расценили как следующий шаг к чему-то более серьезному.

В самом начале июня на полигон прибыла еще одна группа эсэсовцев с осветительной аппаратурой и киносъемочной камерой. Весь следующий день они лазили со своей кинотехникой по кольцу малой трассы, к чему-то примерялись, что-то выбирали. В конце концов остановились возле кустов, из-за которых за движением «кадиллака» наблюдал Пфлюкер, и там установили свою аппаратуру.

Следующий день выдался ненастным. Небо хмурилось, собиралось дождить. Установленные в кустах у трассы юпитеры накрыли чехлами. Но дождь так и не собрался. В «кадиллак» снова посадили военнопленного-водителя и заставили проехать по трассе несколько кругов. Его пустили даже без сопровождения охраны. Убежать, даже воспользовавшись машиной, пленный все равно не смог бы. Вдоль всей трассы тянулась широкая, заполненная водой канава, которую с трудом преодолевали во время испытаний даже гусеничные бронетранспортеры. Перемахнуть же через нее на колесном автомобиле нечего было и думать. Выскочить из машины и попытаться спастись бегством у пленного тоже не было никаких шансов. Во-первых, потому, что ему просто не удалось бы открыть изнутри дверцу. Во-вторых, вся кольцевая трасса просматривалась со сторожевых вышек как на ладони. И сделай водитель попытку выбраться из машины, его тут же пристрелили бы часовые.

Пленный, очевидно, ясно это понимал, и потому проезд по трассе обошелся без происшествий. Но на следующий день произошло такое, о чем на полигоне вспоминали потом шепотом до тех пор, пока Красная армия не выбила немцев из этих мест и полигон перестал существовать как таковой.