Покушение

— Вы давно не докладывали мне, Генрих, о том, как идет подготовка к проведению акции в Москве, — заметил он. — Или вы уже забыли об этом моем указании?

— Как можно, мой фюрер? — выразил крайнее изумление Гиммлер. — Не проходит и дня, чтобы я не говорил об этом с Эрнстом. А не докладываю только потому, что все идет так, как надо.

— И все же, Генрих. Я хотел бы быть в курсе некоторых подробностей. Вы уже подобрали исполнителя акции?

— Да, мой фюрер. Этим вопросом занимался лично Скорцени. Кандидатура одобрена Мюллером и Эрнстом, и в настоящий момент исполнитель проходит курс обучения в нашей школе «Ораниенбург».

— Хорошо, — остался удовлетворенным Гитлер. — Долго ли еще вы собираетесь его учить?

— Вся подготовка во всех ее аспектах была рассчитана на год, мой фюрер. Прошло уже полгода. Значит, осталось примерно еще столько же, — ответил Гиммлер.

Рейхсфюрер был несколько далек от истины, когда уверял фюрера, что и на день не выпускает ход подготовки террориста из поля своего зрения. Дел у него хватало и без этого русского. Но то, что неделю тому назад ему действительно о ходе подготовки акции докладывал Кальтенбруннер и сведения эти были свежи — это было правдой.

— Полгода в наше время — это слишком большой срок, Генрих, — подумав, сказал Гитлер.

— Я понял, мой фюрер. Мы обсудим с Эрнстом этот вопрос самым подробнейшим образом, — пообещал Гиммлер. — Но я не уверен, что нам удастся ускорить некоторые технические вопросы. Вы же знаете, что, несмотря на все старания инженеров, по-прежнему стопорится дело с созданием фаустпатрона.

— Да. Мне это известно. И только недавно Шпеер клялся, что уже весной русские танки запылают кострами от этого нового оружия, — сказал Гитлер.

— Я возьму это под свой контроль, мой фюрер, — пообещал Гиммлер.

— Хуже не будет, — согласился Гитлер. — Но сроки исполнения акции! Сроки, Генрих! Они должны быть сокращены.

Гиммлер с удовольствием поговорил бы сейчас о чем-нибудь другом. Например, о том, что людям Шелленберга удалось немало узнать о том, о чем говорилось на совещании Большой Тройки в Тегеране, а позднее на совещании Рузвельта, Черчилля и Инёню в Каире. Или хотя бы о том, какие новые драконовские меры применяет гестапо против разного рода маловеров, шептунов, сплетников и прочих распространителей вредных слухов. Но он не был уверен в том, что Гитлера сейчас заинтересует эта тема, и пообещал непременно, сегодня же еще раз обсудить с Кальтенбруннером вопросы, как ускорить подготовку к проведению акции. Гитлер в ответ устало кивнул в знак согласия. Гиммлер обрадовался, что аудиенция окончилась, и поспешил оставить Гитлера одного. Но, возвратившись в Берлин в свою резиденцию на Принц-Альбрехтштрассе, 8, он действительно сразу же пригласил к себе начальника РСХА. И как только тот появился в кабинете, сразу же сказал ему:

— Фюрер недоволен, Эрнст, темпами подготовки к акции русского террориста.

— Но ведь все идет по плану, рейхсфюрер, — не захотел в чем-либо признавать себя виновным Кальтенбруннер.

— Значит, эти планы не годятся ни к черту, — решил Гиммлер.

— Это другое дело, — согласился обергруппенфюрер. — Давайте пересмотрим их.

— Дело не только в сроках, Эрнст, — продолжал Гиммлер. — Думаю, что не хватает и самого нашего с вами участия во всей этой операции. Я очень просил бы вас выкроить время и самому вникнуть во все детали подготовки. Я чувствую, что фюрер теперь будет постоянно интересоваться ее ходом. И каждый раз нам следует докладывать ему о каких-либо существенных его сдвигах.

— Я согласен с вами, рейхсфюрер, что именно так это и будет, — ответил Кальтенбруннер. — Но я в курсе абсолютно всех дел. Все, повторяю, идет нормально. Люди работают напряженно. У меня нет претензий ни к кому. Мне известно, например, что уже два дня тому назад начали сборку самолета-доставщика. Через месяц его будут испытывать в воздухе. Это совершенное чудо техники.

— Жаль, что я не знал этого, — откровенно посетовал Гиммлер. — Я мог бы доложить об этом фюреру.

«Ничего. Я сам доложу. И фотографии покажу», — подумал Кальтенбруннер и сказал: — О сроках я поговорю со Скорцени и Грейфе, рейхсфюрер. Мы еще раз просмотрим программу подготовки и предельно уплотним ее за счет отказа от второстепенных тем.

На этом разговор о подготовке акции закончился. Кальтенбруннер перешел к докладу о последней операции в Варшавском гетто.

Глава 29

Политов немало был озадачен тем обстоятельством, что его неожиданно вызвал начальник курсов гауптштурмфюрер Краузе. Ведь только два дня тому назад они просматривали оценочные листы Политова, говорили о том, на что Политову следует обратить особое внимание, и вдруг снова вызов. Политов жил в постоянном страхе: не дай бог не угодит чем-нибудь эсэсовцам и они потеряют к нему интерес, заменят кем-нибудь другим. Поэтому от неожиданных вызовов он ничего хорошего не ждал. Но когда он предстал перед Краузе на сей раз и услышал то, что тот ему сказал, глаза у него вылезли на лоб.