Полдень, XXI век, 2005 № 01

Когда вернулся назад, увидел во дворе Валеру. Два часа дня. Самое время. Только вместо зарядки он сидел на вытоптанном газоне в позе «лотос». Руки расслабленно лежат на коленях. Глаза закрыты. Лицо сосредоточено. При взгляде на неизменную майку я поежился. На улице не так уж тепло.

Задумчиво постоял перед дверью с табличкой «47», глядя на связку ключей. Выбрал наугад. Замок подчинился. Сразу пахнуло теплом, уютом и чем-то съедобным.

— Неужели наш папа пришел?

Из кухни выглянула моя Алиса. Аля…

В незнакомом синем свитере и джинсовых шортах.

— Ничего не случилось? Рано ты сегодня… Ой, хлеб не забыл купить. Какой ты умничка!

— Папусик! — Из комнаты вырвался ураган и бросился целоваться. Я едва устоял на ногах.

— Ксения! — жена посмотрела укоризненно. — Отстань от папы! Дочь так же моментально испаряется.

— Ты уже вернулась с Мальты?

Сказав глупость, я понял это слишком поздно.

— С какой Мальты? — Аля осторожно потрогала мой лоб, потом прикоснулась к нему губами. — Ты не заболел? Что-то мне лоб твой не нравится. Раздевайся, я обед уже подогрела.

Медленно снимаю ботинки и куртку. На столе ждет дымящаяся тарелка и нарезанный свежий хлеб. Работаю ложкой, не чувствуя вкуса. Дочь болтает ногами и трещит почти без пауз, за что периодически получает замечания. Честно выслушиваю все школьные новости. Стараюсь реагировать. Проявляю отцовское участие. Жена смотрит на меня с тревогой.

— Может, приляжешь?

Действительно, чувствуется усталость. Тянет в сон. Из последних сил падаю на диван в маленькой комнате. Квартира тоже маленькая. Старый одежный шкаф с антресолью, дверцы которого заботливо отвинчены и поставлены с торца. Пыльная люстра времен молодости моих родителей. Угол завален детскими игрушками. Снизу улыбается плюшевый тигр, придавленный домиком Барби. Письменный стол и книги, книги, книги… Они везде. На подвесной полке, на тумбочке, на полу. В картонных ящиках и просто стопками.

«…Текущее состояние дел в мире является источником озабоченности для нас всех. Угроза войны и глобальной экологической катастрофы, нищета и экономическая неустойчивость, социальный хаос и многообразные психологические потрясения — всё это показывает, что мир пребывает в абсолютном беспорядке. Учение Шамбалы основано на предпосылке, что существует глубинная человеческая мудрость, которая в состоянии помочь разрешить эти проблемы. Она не принадлежит какой-то одной культуре или религии. Она существует на протяжении всей истории во многих культурах Востока и Запада. Это традиция человека-воина. В этом контексте состояние воина не означает вражды с другими людьми. Имеется в виду традиция человеческой храбрости. Ключ к пониманию состояния воина и первый принцип видения Шамбалы — не бояться самого себя…»

Брошюра достаточно толстая. Видимо, за счет плотной бумаги. На обложке странный рисунок и какая-то надпись на санскрите. Автор нигде не указан, только название на форзаце: «Видение Шамбалы — путь воина». Издательство Воронежского Государственного Университета, 1990 год. Тираж — 3000 экземпляров.

Я вяло пролистал еще пару страниц…

«…Мы должны думать о том, как помочь этому миру. Постараться в своем мышлении выйти за пределы жилища, за пределы огня в очаге, в то же время не отказываться от своей личной жизни. Вы можете помогать миру, начав с родных и друзей. Фактически вы можете начать с себя…

Если посмотреть непредвзято, в нашем человеческом существовании есть нечто доброе в самой основе. Если мы не в состоянии открыть эту основу добра в себе, мы не можем надеяться улучшить жизнь других. Каждый человек обладает глубинным добром, и открытие его происходит через понимание очень простых переживаний. Мы все время ощущаем его проблески, когда видим яркий цвет и слышим прекрасный звук, когда выходим из душа и ощущаем себя свежими и чистыми. Это может длиться долю секунды, но это и есть переживание подлинного добра…»

— Что читаешь?

— Муть какую-то Пенкин сунул.

Я подвинулся, и жена присела на краешек дивана.

— Пенкин? — Она бросила взгляд на обложку, и брови от удивления поползли вверх. — Как у него дела?

— Вроде нормально. Не жалуется…

— Опять целуетесь! — Дочь ехидно улыбалась, демонстративно закрыв глаза ладошкой. — Как трогательно!

— Брысь, козявка! — фыркнула жена. — Не мешай папе отдыхать! Я свернулся калачиком.

— Не уходи. Ты не представляешь, как я соскучился.

— А блины?

— Обожаю блины… Хорошо, иди, но ненадолго.

— Измерь температуру.

— Только не термометром. Он холодный…

На кухне громыхнула кастрюля. Я опять углубился в полуслепой текст…