Полдень, XXI век, 2012 № 07

Олега Филимонова, рядового «Сына Ленина», соискателя на должность комиссара никто не трогал. Где-то на окраине сознания он отметил, как в комнате появились врачи, как один из них сокрушенно махнул рукой, и труп Самохина выволокли наружу санитары. Он видел, как брызгал слюной взбешенный замполит и как вошел Хорунжий, а затем жестом выгнал всех вон.

Комиссар минуту молча стоял над Олегом, а затем протянул ему серый конверт и без слов вышел.

Олег знал, что найдет внутри.

Владимир Голубев Воспитатель (Рассказ)

Сейчас я войду в кабинет, он посмотрит ворох анализов, бумажку из флюорографии, пролистает карточку и скажет:

– Ну-с, молодой человек, у вас сердечная недостаточность. Вам нужно принимать вот эти таблетки, пить вот эту микстуру. И ходить вот на эти укольчики. Я выпишу направление. Вы курите? Надо бросить. Минздрав, он, знаете ли, зря предупреждать не станет. Приходите ко мне через полгода. Следующий!

И всё. Это такой добрый старичок-Айболит из сказки. С седой бородкой и мудрым взглядом поверх очков. И я пойду домой, с радостью ребенка, вышедшего от стоматолога с зубом, завернутым в салфетку. Уже не больно и не страшно, мама купит в награду конфет, а зуб я буду показывать в классе и чувствовать себя героем.

Я зайду в аптеку, протяну рецепты в окошко… а денег у меня сколько? Теперь все дорого. В крайнем случае, схожу домой за деньгами. И через день-другой уйдет эта ноющая боль под левой лопаткой. Уйдет и страх, когда ночью, от нехватки воздуха, приходится вставать и вдыхать холодную струю из приоткрытого окна.

Я поерзал на стуле. Скорей бы уж! В кабинет входили и из него выходили, а очередь не двигалась. И покурить не отойдешь. Если отойти, то очередь сразу начнет двигаться быстро-быстро, и ее пропустишь. Придется сидеть.

Нет, сердечной недостаточностью тут не отделаешься. Все будет не так. Я войду: «Здравствуйте, доктор». Робко сяду. Врач, здоровый мужик лет сорока, посмотрит бумажки, коротко бросит:

– Раздевайтесь!

Он будет слушать мои внутренности, вертя меня, как тряпичную куклу, мускулистыми волосатыми руками, прикладывая холодный пятак стетоскопа к спине, груди и бокам, заставляя покрываться гусиной кожей. Произнесет классическое:

– Дышите… не дышите…

Потом потрет переносицу, хоть и не носит очков, и спросит. Он обязательно спросит:

– Давно курите? Лет двадцать?

И я отвечу:

– Сорок. Сорок один. Начал в пятнадцать.

Врач еще раз прочитает результаты кардиограммы, развернет ленту с зигзагами моего сердца. Еще раз потрет переносицу.

– Вот что, Валерий… э… Иванович. Вам надо ложиться в стационар. В кардиологию. У вас признаки острой сердечной недостаточности. Выраженная аритмия. Прямо сейчас. Никаких «домой». Позвоните из приемного покоя. Сестра вас проводит. На работу сообщим, если нужно. И вот что: хотите жить – бросайте курить. Сейчас. Немедленно. Ваше сердце измучено табаком.

Да, именно так он и скажет: сердце измучено табаком. И это будет тоже неплохо! Ну, полежу в больничке. Задницу, конечно, исколют. Зато отдохну. Сколько можно пахать без отпуска. Курить брошу. На этот раз придется. По-настоящему, не как в тот раз. Подлечусь. Многие лежат в больницах, и ничего. Потом возьму отпуск. Может, направят в санаторий. А нет, так и сам поеду. Недалеко. В Солотчу. Или Клепики. Или просто в деревню. Сниму комнату. На месяц. Молока попью. Меда свежего. По лесу похожу. С удочкой посижу. Все будет здорово. Только бы ушла боль в спине. Господи, как она меня вымотала, эта боль!

Сердце? Да, сердце. Я его запорол. Всей жизнью. Институт, учеба, нервы. Работа на износ. Подработка по ночам. Неустроенность. Общаги, водочка. Частные квартиры. Нервотрепки на работе. Нервотрепки дома. Теща. Дети. Папа то, папа сё… Ну, и курение, конечно. И возраст. И перестройка. Наша страна располагает к инфарктам. Очень.

Но сердце – это всего лишь сердце. Их уже давно меняют. Не запросто, конечно, но моя-то задача – дожить до замены, буде таковая понадобится. Возможно даже, дадут инвалидность.

Наверняка дадут. Временно. А как поставят новое сердце, считай, дали новую жизнь. Все еще впереди!

Размечтался! А вдруг не сердце? Даже страшно подумать. В подсознании бьется страх смерти. Оно-то, подсознание, ближе к организму, его не обманешь, не усыпишь сладкими мыслями о стенокардии. И даже мечтой об инфаркте. Оно-то знает точный диагноз. Рак легких. Эти два слова звучат точно так же, как «вы покойник». Там, за дверью, молодой продвинутый врач скажет примерно вот что: