Поле чести

Другой вопрос, откуда она взялась в России, и как так получилось, что ее три года никто будто не видел? Кто бы ответил…»

2.

АД.

В кадре — разбитая гусеницами часть дороги между по-луразрушеными домами. Гремят взрывы и непрерывно, оглушительно, не переставая, бьют автоматы и гранатометы. Видны ослепляющие вспышки. Движутся БТРы, бегут солдаты. Двое солдат ведут под руки третьего, его голова вся обмотана окровавленными бинтами. Крупным планом — лицо спецназовца, обрамленное каской. Виден бронежилет, детали спецназовской амуниции.

НЕВЗОРОВ: Слушай, вы вот этот белый домик зацапали?

СПЕЦНАЗОВЕЦ: Наша часть брала, а мы поддерживали снайперами.

НЕВЗОРОВ: Ты, говорят, большой специалист по снайперам?

СПЕЦНАЗОВЕЦ (усмехается): Ну, не очень большой, но… по мере своих сил.

НЕВЗОРОВ: Ну, к примеру, сегодня, чтобы не выдавать военную тайну, — сколько?

СПЕЦНАЗОВЕЦ: За ночь, значит — пулеметчик, два снайпера…

Его слова заглушает грохот. В кадре — огненные трассы, взрывы, движутся танки, бегут и падают солдаты.

Спецназовец внешне абсолютно спокоен, но в какой-то момент, очевидно увидав меткое попадание своих, довольно восклицает: «О, бана!»

НЕВЗОРОВ: А вот что у вас за часть такая… грозная?

СПЕЦНАЗОВЕЦ: Грозная…

НЕВЗОРОВ: Что за часть-то? ДПВ какое-нибудь?

СПЕЦНАЗОВЕЦ: Нет.

НЕВЗОРОВ: Ну, кто, кто?

СПЕЦНАЗОВЕЦ: Спецназ.

В кадре снова бой, однообразный и непрерывно страшный, похожий на кошмар, но слишком громоподобный, чтобы быть сном. Опять лицо спецназовца.

СПЕЦНАЗОВЕЦ: С нашей точки зрения, с нашей точки зрения — она справедливая и правильная.

НЕВЗОРОВ: Война?

СПЕЦНАЗОВЕЦ: Да. Иначе, если сейчас отдадим Чечню, потом будем колоть все на части.

НЕВЗОРОВ: Слушай, а…

Шум боя заглушает его слова. На фоне огненных трасс и дыма появляется лицо офицера.

ОФИЦЕР (кричит, в бешенстве): А что ответить солдатам? У меня снайпер, у которого пять с половиной зрение. И глухой, б… Мина три метра рвется, он не слышит! Его снайпером в штатную должность записали! Три дня назад подразделение скомплектовали — сюда отправили. С кем воевать?! Как вести бой в городе, ничего не знают! БМП‑3 идет — горит… б..! Экипаж не выходит! Танкист подъезжает, прикрывает их броней. «Мужики, — кричит, — выходите, вы же подбиты!» Они не вылезли. Танку снаряд залетел под погон — ушел. БМП сгорел вместе с экипажем! Что надо, б..? Давить надо! Но умеючи, с подготовкой.

НЕВЗОРОВ: А вообще, мы правильно сделали, что мы здесь находимся?

ОФИЦЕР: То, что их давить, гадов, надо — это правильно! Но давить-то по уму! Обученным войском! Не надо столько… Есть же у нас люди! Дивизию, две, три, сколько надо… Собрал, блокировал. Все ходы обложили… Колючей проволокой все можно четыре раза обмотать! Никто не вылезет! Воздух прикрыл… Куда он денется, этот Дудаев?!

В кадре — полузразрушенное здание, разбитые окна. Бой. Бегут, спотыкаются, падают солдаты. Мимо разрушенных домов движутся БТРы с десантниками, сидящими на броне.

НЕВЗОРОВ: Здесь, — на Госпитальной улице, в центре города Грозного, где ведет бой на подступах к дворцу Дудаева армейская группировка «Север» генерала Рохлина, слава Богу, никто не болтаемся под ногами… Здесь нет болтунов-депутатов, корреспондентов и других проходимцев, в глаза не видевших передовой, но трещащих о чеченской войне без умолку. Здесь не увидишь блажного старичка, вдохновляющего бандитов убивать русских солдат и жечь наши танки. Не увидишь других «миротворцев». Здесь, на передовой, рот такого рода публике затыкают прикладом. И что смешно и поразительно — здесь каждый солдат и каждый комбат умнее всей Государственной Думы.

Передовая.

Фронт.

Ад.

Не смолкая, надрывая барабанные перепонки, грохочет канонада. Лица солдат — мальчишечьи, губастые, большеглазые лица первогодков.

НЕВЗОРОВ: Слушайте, а правда, что среди солдатиков отказа в бой идти не было еще ни одного?

СОЛДАТ: Не было.

НЕВЗОРОВ: Да?

СОЛДАТ: Рвутся наоборот.

НЕВЗОРОВ: Рвутся?

СОЛДАТ: Конечно.

НЕВЗОРОВ (солдатику, что стоит впереди, тому, кто ему отвечал): Сам, что ли, попросился?

СОЛДАТ: Да. Я два раза подходил к командиру полка.

НЕВЗОРОВ: Много у вас таких, которые сами просились?

СОЛДАТ: Да там весь полк.

Снова грохот канонады… Затем — подвал, ставка Рохлина. Сквозь клубы дыма проступают лица генерала, офицеров-штабистов. Здание больницы обстреливается непрерывно крупнокалиберными снарядами дудаевской техники, собранной за дворцом. Слышны приглушенные канонадой голоса деловито совещающихся военных.

Грохот, удар.

НЕВЗОРОВ: Это мы или по нам?

ОФИЦЕР: По нам.

НЕВЗОРОВ: Это по нам, да? Это миночка или что?

ГЕНЕРАЛ: Танковый снаряд.

НЕВЗОРОВ: А у меня создалось такое впечатление, что помещеньице, в котором мы находимся, несколько, я бы сказал, горит… Справедливое впечатление?

ГЕНЕРАЛ: (откашливаясь): Надо думать.

НЕВЗОРОВ: То-то я смотрю, у меня объектив запотевает. Значит, сопротивляются они отчаянно, да?

ГЕНЕРАЛ: Да. Возьмем, куда они денутся.

НЕВЗОРОВ: Много у них там, во дворце, народу?

ГЕНЕРАЛ: Четыре тысячи.

НЕВЗОРОВ: И тяжелая техника есть? За дворцом?

ГЕНЕРАЛ: Да…