Поле под репу (СИ)

Поначалу девушка не обратила внимания на отсутствие защитника. И без него хватало событий и дел. Словарный запас увеличился уже настолько, что позволял как общаться, так и обогащать его без помощи друга. А глазеть по сторонам можно было и вовсе самостоятельно.

Местность становилась многолюднее: всё чаще навстречу мчались вооружённые до зубов, нарочито гремящие доспехами всадники — им и каретам, которые они сопровождали, приходилось уступать путь, съезжая к обочине. Иногда такие же наоборот догоняли. На перекрёстках и слияниях дорог нередко они ждали, когда протащится мимо вереница обоза или медлительно и величественно прошествует караван. Караваны, надо отметить, отличались разнообразием: среди них попадались традиционные ослиные, но были и конные, воловьи и один, климатически непривычный, верблюжий.

Однажды отряд наткнулся на цирк. Самый настоящий, из тех, о которых Дуня только читала или смотрела по телевизору: там имелись пара акробатов, клоун и силач; девицы-танцовщицы, они же, похоже, проститутки; гадалка, несколько уродов как человеческих, так и звериных; дикие и опасные животные для показа в клетках или на арене. Этот цирк явно был очень большим и богатым… однако не настолько богатым, чтобы заменить у тигриной повозки сломанную заднюю ось. «Кумир» взялся помочь, благо к отряду на очередном перекрёстке приклеился другой, тоже с гружеными телегами и рабами на продажу — видимо, вторая половина этого. За помощь циркачи предложили рогатого карлика, но тот по вкусу Пятиглазому не пришёлся, и директор шапито расщедрился на чёрную женщину. Про себя Дуня назвала её пантерой. Женщина, судя по тонкому ошейнику с колокольчиком, была невольницей. На неё работорговец согласился, даже, кажется, приплатил.

«Пантера», вовсе не негроид, а чересчур тёмная индуска, да к тому ещё и обладательница больших заострённых ушей, по-местному говорила едва ли не хуже Дуни. Отметив это, циркачку подсадили к странноватой иноземке, однако дамы, что естественно, друг друга не поняли. Тогда их разлучили — к «пантере» приставили своего опекуна, девушку, с которой Дуне довелось побегать за бревном. Именно в то мгновение пленница впервые ощутила, что чего-то — или, вернее, кого-то — ей не хватает.

Теперь отряд проезжал мимо не деревушек, а деревень, однако, как и прежде, в них не задерживался. «Кумир» обменивался каким-то товаром, пополнял припасы и не продавал рабов, хотя ему неоднократно предлагали — Дуня видела, как в неё и других пленников тыкали пальцем и позвякивали толстыми кошелями. Богатые, похоже, селения. Чем дальше, тем больше появлялось желающих прикупить себе что-то двуногое и говорящее. Пятиглазый неизменно отвечал отказом. На ночлег «кумир» предпочитал останавливаться подальше от людей — то ли не желал тратиться, то ли чего-то опасался. А, может, спешил на тайные встречи. По крайней мере, ещё дважды к отряду подъезжали подозрительные личности и увозили с собой тяжёлые ящики. Награбленное добро? оружие? дурь? — Дуня не знала, и ей хватало ума ни у кого не спрашивать. Но размышлять на эту тему ничто не мешало.

Окрестности дороги, там, где их не вздыбливали редкие лысые холмы, обнимали обширные, вспаханные и, видимо, засеянные озимыми поля. Лес всё так же маячил у горизонта — из нетравянистой растительности у большака теснились небольшими группками кустарники да облетевшие рощицы. В деревнях встречали укрытые каменными оградами сады, тоже уже спящие в преддверии зимы.

Чем дальше, тем выше становились стены, селения обзаводились общими воротами, что порой выглядело смешно, так как круговой ограды эти недогорода могли и не иметь. В полях вырастали дозорные башни, а на холмах ютились одинокие домики, маленькие крепости.

Стены настоящего города Дуня увидела утром, когда Пятиглазый, вопреки обыкновению, поднял всех засветло и, не дав толком привести себя в порядок, отправил в дорогу. Незадачливая путешественница между мирами неожиданно ясно и отчётливо поняла: спокойная жизнь закончилась. А чуда так и не произошло. Не явился благородный и прекрасный спаситель, не спустились с небес боги, не поднялись из-под земли демоны. Ни один из предметов, что валялся в сумке, не превратился во всесильный амулет. О магических тренировках, буде те возможны, Дуня забывала сама…

Эх, правы корифеи и психологи: такие, как она, героями в чужих мирах не становятся. Нет, такие, как она, помирают от воспаления лёгких, вскапывая в поте лица грядки с репой… Дуня жалостливо всхлипнула. Она ведь и не против репы-то — каждый день ею кормили, и ничего, а вот альтернатива… Альтернатива? А есть ли она у Дуни?..

Город неумолимо приближался.

— Сладкоежка! — он появился, словно бы из ниоткуда. Дуня хотела спросить, где он пропадал, но не знала — как. Неважно. Главное — он обернулся на зов и подошёл к девушке. Мог и не подойти — не услышать, не заметить.