Поле под репу (СИ)

Был юным я, наивным,В груди пылал огонь…

И по тюрьме полилась иная песня. Грустная. О том, что прежде чем совершать подвиги ради любимой, стоит поинтересоваться у той, а нужны ли они ей. И если нужны, то какие. Хотя песню никак нельзя было назвать радостной, Дуне та понравилась куда больше разудалых частушек. Девушка, подперев «Алёнушкой» щёку, восторженно смотрела, как менестрель ласкает странный инструмент. Как Дуне хотелось, чтобы Тацу пел для неё…

…Зачем богатства мира,Когда не стало той,Что, думалось, велелаВести войска мне в бой?

Тацу умолк. Словно финальному проигрышу, слушатели внимали тишине.

— Она погибла, да? — догадалась Дуня.

Менестрель вздрогнул и озадаченно посмотрел на странницу. Моргнул, будто отгоняя сон, как тогда, в трактире, перед тем как подставить, указать стражникам в пластинчатых юбочках на черноволосую девицу, «убийцу» сумасшедшего короля. Открыл рот…

— Ты совсем без ума или как? — раздался от решётки капризный голосок. — Это ведь всего лишь песня. Верно?

Защитник дёрнул щекой и обернулся к прутьям. Дуня последовала примеру. Узников посетил златокудрый ангел, не иначе.

— Вроде того, малышка, — ухмыльнулся музыкант.

— Я не малышка! — топнула ножкой пятнадцатилетняя, не старше, гостья.

Дуня во все глаза смотрела на явление. Если бы странница совсем недавно не разбила портрет, она, пожалуй, не признала бы «натурщицу», благо только что видела ту в более подержанном варианте. Златовласка добыла эликсир молодости?

— И кто же ты, не-малышка? — Тацу дурел прямо на глазах, мастер Лучель, похоже, не отставал. Неужели мужчинам только и подавай, что пышногрудую блондинку да помоложе? Почему они ведутся на такую фальшивку?.. Впрочем, вынужденно признала Дуня, юная посетительница была настоящей.

— Я — баронесса Л'лалио, — гордо выпятила подбородок девчонка. — Я здесь хозяйка. И я решаю вашу судьбу.

О Небеса!

Златовласка, как и большинство обитателей замка сэра Л'рута, не знала имени невесты господина. Волей случая оно было известно Дуне. Госпожа Л'лалио, она же, видимо, баронесса, вот это, почему-то казалось, строптивое и самовлюблённое, но всё же невинное дитя. То есть получается, что Император отдал верному рыцарю в жёны ту, которая пару десятков лет спустя стала любовницей тому, кто должен был быть её мужем? Юная баронесса добралась до суженого несколько позже и одновременно раньше. И, может, Вирьян зря подозревал красотку в привороте. Бедняжка! Что же произошло?.. Или Дуня ошиблась и перед ней всего лишь предок белокурой чертовки? Ведь с предком сэра Л'рута девушка уже встречалась. Да, наверное, так. Но как же они похожи!

— И что же блистательная баронесса Л'лалио решила? — Тацу склонился перед хозяйкой с куда большим почтением, изяществом и желанием, чем перед грозной златовлаской.

— Вы мне нравитесь.

И улыбки-то у них одинаковые. Говорят, изредка случаются такие совпадения.

— О! — менестрель склонился ещё ниже. Если продолжит в том же духе, лоб расшибёт.

Мастер Лучель расшаркиваться перед ангелочком не стал, однако сел, как подобает, и величественно расправил плечи. Н-да, маг, повелитель природы, царь стихий — вне всяких сомнений.

— Не скажу, что все трое…

Дуня легко догадалась, кто не входит в список симпатий баронессы. Что уж лукавить, чувство взаимно: красивая женщина — радость для мужских глаз.

— Но, может, мне не попадались достойные чародеи. В нашу глушь редко кто наведывается.

Странница постаралась не смотреть на волшебника. Девушке без труда это удалось, так как её занимало собственное смущение. Опять она думает о людях плохо. Зачем? Чтобы потом удивляться? Какая же она…

— Поверьте, баронесса, мастер Лучель достойный человек и чародей, — защищая то ли напарника, то ли единственную надежду вернуться домой, Тацу скорчил серьёзную мину. При общем желании истечь слюной выглядело это… С удовольствием съеденный под хорошую музыку обед явственно попросился наружу. Да чем парень думает?!

— Я тебе верю. Ты великий песнопевец, — глаза юной хозяйки сияли сапфирами. Наверное, девчонке пошла бы брошь с менестрелевской куртки, в которую Тацу вновь укутал Дуню. Самого же Тацу можно было маслом намазывать на хлеб. Наблюдая метаморфозу, видя, как умный мужчина превращается в амёбу, странница мрачнела с каждой секундой. Девушке очень-очень хотелось сказать какую-нибудь мерзость и вовсе не об ангелочке по ту сторону решётки. Ангелочке, который, похоже, и не понимал, что творит одним своим присутствием. — А ты, правда, танцорка?

Дуня не сразу сообразила, что баронесса обращается к ней.

— Всё зависит оттого, что ты… — И как это Тацу умудрился ткнуть странницу под лопатку, когда мгновение назад стоял в нескольких шагах от подопечной? — …вы имеете в виду.

Судя по внезапно порозовевшим щекам, госпожа Л'лалио имела в виду то же, что и все остальные.

— Вроде того, малышка, — буркнула, повторяясь за музыкантом, Дуня. Как ни странно, её баронесса поправлять не стала.

— И ты видела всё на свете?