Поле под репу (СИ)

…Жирафы неспешно прогуливались средь колышущейся на ветру травы, настолько длинной, что высокие тонконогие животные и изредка попадающиеся деревья казались маленькими и приземистыми. Издали, разумеется. Вблизи ни тем, ни другим не было равных — метров девять в холке и на сантиметров двадцать повыше стволы. Таких не могло существовать в природе! Что подчёркивал внешний вид и животных, и растений: от листвы рябило бы в глазах, не имей кроны чётко просматриваемого рисунка, а по ярко-оранжевым бокам жирафов цвели огромные васильки.

Трава, в целом, была самой обыкновенной, желтовато-зелёной.

Дуня стояла у границы степи… или, наверное, саванны. Где ещё водятся жирафы пусть и необычной раскраски? То, что сама девушка оказалась вне их территории, определялось легко: землю под ногами устилал ковёр из мелких округлых листочков, перемежающихся небольшими пушистыми солнышками цветов, в каком-то шаге за спиной болтливо шелестел, а иногда старчески скрипел или плаксиво подвывал лес — здесь на равных встречались деревца-малютки и развесистые лопухи, не уступающие в размерах жирафам, оградками выстроились кустарники, дозорными башнями наблюдали древесные гиганты-общежития, похожие на фикусы, подвесными мостами раскачивались лианы. Видимо, джунгли. Но столь же безумные, как и саванна — телевизор никогда не показывал их сине-фиолетовыми.

От сумасшедшего разноцветья у Дуни закружилась голова: чтобы не упасть, девушка перешагнула границу — и тотчас к нарушительнице бдительным таможенником наклонился жираф. Вместо рожек шевелились васильки. С них сыпалась пыльца. У Дуни засвербело в носу — и, не удержавшись, она чихнула. После чего проснулась.

Девушка обнаружила себя там, где её оставили турронцы: в корнях дуба не дуба, но обладателя продолговатых резных листьев и густых нижних веток, сухих и ломких, образующих естественный и вполне удобный шалашик на одного-двух человек. Подушкой родная сумка, подстилкой какой-то мелкий лесной мусор, на носу скрутившийся в длинную хвоинку опавший лист. Он-то и пробудил Дуню.

Она потянулась, нечаянно сломав скорлупу шалашика, и выбралась наружу. Утро. Близнецы всё ещё не вернулись. Что ж, Дуня их подождёт. У неё есть к ним серьёзный разговор.

…Как и «просила» неведомые силы девушка, братья резко передумали оставаться в гостинице при музыкальной харчевне и решили прогуляться на ночь глядя. По понятным причинам Дуня не имела ничего против, хотя и предпочла бы схорониться под кроватью — странница подозревала, что после езды на муле набьются мозоли, которые позволят сидеть на раскалённых сковородках и вечном льду без одежды. Да и мотало на толстобоком животном сильнее, чем в троллейбусе в час пик.

Будто почувствовав страдания и безмолвные молитвы подопечной, «эльфы» спешились всего в каких-то десяти километрах (по прикидкам Дуни) от опасного селения и повели коней, мула и девушку в лес.

— Неплохое местечко, — они остановились на поляне, большую часть которой занимал дубообразный шалаш или шалашеподобный дуб.

— Для чего? — удивлённо простонала Дуня. Она снова подвернула ногу (всё ту же), рассадила колени и локти, а напоследок схлопотала по лицу веткой, когда доверчиво беспечно приблизилась к опекунам.

— Для ночлега, — хмыкнул Уголь.

— Но за нами гонятся!

— И будут гнаться, — «успокоил» его братец. — Им и в голову не придёт, что мы не улепётываем во все лопатки. Да и поколдовали мы немного.

Действительно, перед тем как свернуть с наезженного тракта в придорожные кусты, оба близнеца запнулись. Так как это произошло в одном и том же месте, Дуня подумала о колдобине или коварном камне, потому обошла подозрительный пятачок — с её-то тапочками только пальцы расшибать, а, оказывается, турронцы следы заметали.

— К тому же теперь в городе и стражи поменьше, и занята она поисками беглых преступников… Грех не воспользоваться, — вновь заговорил Уголь.

— Воспользоваться? — не поняла Дуня. — Чем? И для чего?

— Обстановкой. Для работы.

— Вы же утверждали, что не занимаетесь этим!

— Чем?

— Кражами.

— А-аа, кражами, — Уголь покачал головой. — Не занимаемся. Или, — он всё-таки соизволил замяться. — Или, скажем так, целенаправленно не занимаемся. Но наша профессия, к сожалению, иногда… хорошо-хорошо, достаточно часто требует, превращает нас в воров. Но только при острой необходимости — если имеется другой путь, мы стараемся выбрать именно его хотя бы потому, что обычно он и проще, и безопасней.

— И проще, и безопасней, — передразнила Дуня. — У меня сложилось впечатление, что проще другой путь как раз таки не искать, а ваше понимание безопасности явно не пересекается с моим.

— Первый блин всегда комом, — флегматично пожал плечами «эльф».

— Первый? — поразилась несчастная. — Вы, что же, предлагаете, хм, испечь другой? Снова пойти с вами на дело?

— Почему нет? — Уголь обернулся к брату. — Линн, что скажешь?

— Хороший опыт, Ненеше, — кивнул второй турронец.