Полеты божьей коровки

– Жизненный путь верующего очень тернист. Мы не знаем, как нас ведет Бог, но путь определяется теми людьми, которых Он нам посылает. Когда я стал христианином (а кардинал Жан Мари Люстиже по национальности еврей. – Э.) и уж тем более когда меня назначили епископом, мои народ, в своей консервативной части, от меня отвернулся. И это была рана.

Однако, чем старше я становлюсь, тем более сглаживается проблема. Если раньше многие люди совсем не хотели со мной общаться, то теперь они приглашают меня читать им лекции. Непонимание вполне способно стать диалогом, только не надо отчаиваться.

В твоем случае, с иными частями общества и духовной культуры, может получиться точно так же. Надо верить, что это изменится, и идти путем добра и милосердия, даже не всегда встречая понимание.

Эти слова всегда меня поддерживали и поддерживают.

Через месяц после этого разговора у кардинала Лю-стиже обострилось его заболевание. Он умирал и знал об этом. Все знали. Он лежал в больнице и виделся только с самым узким кругом родственников и друзей. Я попросил передать ему, что хотел бы с ним встретиться, если это возможно. Через два часа мне перезвонил врач и передал: «Он хочет с вами поговорить».

Я не буду описывать, что я увидел. Это была одна из самых тяжелых сцен в моей жизни. Когда любишь и уважаешь человека, невыносимо видеть его страдания. Наша встреча заняла около пяти минут. Больше он не выдержал бы. Вероятно, и я тоже.

Я понимал, что в этом мире мы больше никогда не увидимся, и только успел сказать:

– Я прошу вас присматривать за мной с небес. Если это возможно.

Он посмотрел на меня и ответил:

– Я это сделаю.

Это, наверное, самая сильная поддержка, которую я чувствую всегда. Я знаю, в том, как родилась, проросла и сложилась наша книжка, есть присмотр архиепископа Парижского кардинала Люстиже. И я хочу его за это поблагодарить.

У меня на столе лежит его фотография с подписью: «Эдуард! Да подаст тебе Святой Дух всегда молиться с Иисусом: “Отче! Не как я хочу, а как Ты хочешь”. И да сохранит Он тебя в мире и радости Христа».

В мире и радости – это самое важное.

Очень личное, католичное

Ольга

«Ваша жизнь изменится», – сказали мне. Она не изменилась. Она просто стала течь в ином времени и в ином мире. Я все чаще вспоминаю события не так: «Это было весной». А так: «Это случилось перед Великим постом». И Рождество для меня теперь гораздо больший праздник, чем Новый год. Не потому, что я не уважаю главный российский праздник. Уважаю, но мне скучно.

Я поняла, Кто так звал меня в Церковь, что я не могла ослушаться. Меня звал туда Христос, и я Его там встретила. Своим ироничным умом и зорким профессиональным взглядом работника «пера и топора» я вижу многое «бытовое» и о многих своих наблюдениях поведала в нашей книжке. Иногда это весело, иногда стыдно. Но я всегда помню главное. В любой точке мира я войду в католический храм, и меня согреет мгновенной волной тепла, которая бывает только в доме, где ты родился. Этот храм будет древним или роскошным, модерновым, обычным, большим, маленьким, но в его окна будет светить свет глаз моего небесного Отца. Я родилась католичкой. Я всегда была католичкой. Я просто не сразу об этом узнала.

Эдуард рассказал о том, что никогда не рассказывал публично. Расскажу и я. Когда мне трудно, когда я не нахожу ответа на важный вопрос, когда я в отчаянии, я прихожу днем в пустой кафедральный собор и иду в придел, где стоит Фатимская Божья Матерь. Я встаю на колени или сажусь на лавочку и разговариваю с Ней. Я знаю, Она меня слышит.

Я пришла к Ней в тот день, когда узнала о скором отъезде моего духовника в Квебек. Я попросила: «Умоли Своего Сына помочь мне. Если будет на то Его воля».

.. Через восемь месяцев я очутилась очень далеко от Москвы. В храме, совсем не похожем на московский Кафедрал. Шла месса на французском. Я плакала в три ручья. Город назывался Квебек, мессу служил отец Эдуард. Я не знаю, что вам об этом поведать. Про монастырь, утренние и вечерние молитвы, старые улочки, похожие на Францию, разговоры, про весенний ветер с реки Святого Лаврентия. Про чувство Бога, который любит, слышит меня, помнит обо мне. Я не знаю и не хочу – оставлю это для себя.

У меня там постоянно текли слезы. Наверное, Кай первое время тоже много плакал, когда Герда его разморозила. Растаявшему льду надо вытечь.

Знаю – будет Воскресение Христово. Я приду в притихший темный храм, где яблоку негде будет упасть. Во дворе разведут костер и внесут пламя внутрь. Огоньки потекут рекой из рук в руки, свечи зажгутся одна от другой. И хор запоет так громко, что дух захватит: «Gloria in excelsis Deo et in terra pax hommibus bonae voluntatis».

Я услышу привычное: «Идите с миром. Месса совершилась». Так было от века. Так будет до века. И в этот момент я чувствую вас всех за моей спиной. Крестоносцы, инквизиторы, монахи, папы римские, солдаты удачи, министры, короли, ученые, крестьяне, святые, грешные, упрямые, смиренные, свободные… А я стою за спиной своей дочери. Католички. Большой белой птицы.