Полеты воображения. Разум и эволюция против гравитации

Теорию инерционной навигации проверил ученый Джеффри Мэтьюз. Он посадил голубей в светонепроницаемый барабан и вращал его все время, пока вез их из голубятни к месту, где намеревался выпустить. Даже после пережитого бедняжки сумели найти дорогу домой. Это делает теорию инерционной навигации маловероятной. Здесь я должен вступиться за ученого. В одной популярной книге предполагалось, что это экспериментальное устройство было передвижной бетономешалкой – наверняка вы видели, как они мерно вращаются на шасси грузовика. Этот яркий образ вполне соответствует чувству юмора доктора Мэтьюза, но на самом деле устройство выглядело не так.

А ЕСЛИ МОРЕХОДЫ ЗАНОВО ОТКРЫЛИ ТЕХНОЛОГИЮ, ИЗВЕСТНУЮ ПТИЦАМ?

Может быть, почтовые голуби применяют что-то похожее на морской секстант? Это не самая глупая мысль, но она нуждается в более надежных доказательствах.

Люди умеют рассчитывать свое местоположение по результатам астрономических измерений. Мореходы издавна для этого применяли секстанты. Во время Второй мировой войны мой дядя, которому не разрешалось знать, где сейчас находится его подразделение, проявил недюжинную смекалку и смастерил секстант, чтобы выяснить секретные сведения. Его едва не арестовали как шпиона.

УСОВЕРШЕНСТВОВАННЫЙ МОРСКОЙ ХРОНОМЕТР ХАРРИСОНА

Какая тонкость деталей, какая отточенная сложность механизма – и каждое крошечное усовершенствование устраняет погрешность еще в несколько миль, которая могла бы стать роковой ошибкой в навигации! Казалось бы, перелетным птицам такая точность не нужна (им не грозит кораблекрушение), но как же они ее добиваются?

Секстант – это инструмент, измеряющий угол между двумя точками, например, между солнцем и горизонтом. Зная этот угол в локальный полдень, можно вычислить свою широту, но при этом надо знать, когда именно настает локальный полдень, а это зависит от долготы. Если у тебя есть точные часы, которые показывают точное время на какой-то опорной долготе, например, на Гринвичском меридиане (или в родной голубятне, если ты голубь), их показания можно сравнить с местным временем, и это теоретически позволит вычислить свою долготу. Но откуда голубь знает, который час в точке, где он находится?

Тот же Джеффри Мэтьюз предположил, что птицы замечают не только высоту солнца, но и его дуговое движение за отрезок времени. Для этого им необходимо некоторое время наблюдать за солнцем, чтобы экстраполировать дугу. Казалось бы, маловероятно, но эксперименты Эмлена показывают, что молодые овсянковые кардиналы проделывают что-то похожее, когда определяют, какой участок неба находится в центре вращения. А ученик Мэтьюза Эндрю Уайтен провел в лаборатории эксперименты на голубях, результаты которых показали, что эти птицы вполне способны на такие же чудеса наблюдательности.

Экстраполируя дугу видимого движения солнца, голуби теоретически могли бы рассчитать, где будет (или было) солнце в самой высокой точке в локальный полдень. Мы уже знаем, что высота солнца в зените указывает им, на какой широте они находятся. А горизонтальное угловое расстояние от предполагаемого зенита указывает на локальное время. Если они сравнят это локальное время со временем на своих внутренних часах, то есть со временем в родной голубятне (личным Гринвичем), это даст им долготу.

Увы, даже крошечная погрешность часов приводит к большим ошибкам в навигации. Великий мореплаватель Фернан Магеллан в свое первое плавание вокруг света взял 18 песочных часов. При использовании их в навигации погрешность была огромной. В XVIII веке британское правительство объявило конкурс с солидной денежной премией тому, кто изобретет морской хронометр – точные часы, которые не отставали бы и не забегали бы вперед даже в качку, которую маятниковые часы не выдерживают. Награду получил йоркширский плотник Джон Харрисон. И хотя у почтовых голубей действительно есть внутренние часы, они не идут ни в какое сравнение ни с хронометром Харрисона, ни даже с песочными часами Магеллана. С другой стороны, перелетной птице, возможно, и не нужна такая точность, как мореходу, который из-за неверных расчетов рискует угодить на рифы.

Чтобы разгадать загадку дальних перелетов птиц, были предложены и другие астрономические теории, такие же общие, как и гипотеза Мэтьюза.