Поляков

В те годы шло интенсивное развитие автомобильной промышленности, развитие КамАЗа, заводов на Украине и Урале. Отрасль начала заниматься заводами по производству комплектующих. СССР уже изготовлял более двух миллионов автомобилей в год, причём около тридцати заводов выпускали полностью комплектные машины.

Лев Шугуров пишет, что советский экспорт в те годы был по-прежнему значителен (около 250 тысяч автомобилей в 1981 году, поставки в капиталистические страны составляли около половины от общего объёма экспорта). Но надо учитывать, что прирост экспорта был невысок (около пяти процентов к 1985 году), и доля экспорта в капиталистические страны — то есть страны, где наблюдалась реальная конкуренция, — стала снижаться.

Да, у автомобильной промышленности было много проблем. К тому же война в Афганистане привела к тому, что отрасль получала всё меньше инвестиций, общая экономическая обстановка в стране изменилась, и не в сторону улучшения…

Впрочем, нужно различать причины и поводы снятия Полякова с его поста. Одним из поводов называют историю создания автомобиля «Москвич-2141».

Действительно, в течение нескольких лет после бодрых рапортов о его создании, «Москвич-2141» не могли пустить в серию — до его реального выпуска прошло еще много времени.

Юрий Ткаченко, в 1977–1985 годах бывший главным конструктором АЗЛК, рассказывал: «Я руководил разработкой «Москвича-2141» в качестве главного конструктора АЗЛК от начала создания модели до завершения приёмочных испытаний (1977–1984). По моему предложению «Симку-1308» взяли в качестве прототипа — носителя агрегатов. За рубежом такая практика широко распространена. Эти модели называют «мулами». ВАЗ широко использовал в качестве «мулов» выпускаемые модели «Жигулей». Мы не имели такой возможности, так как создавали машину в новом, более высоком классе.

Ходовой макет нового «Москвича» с 412-м двигателем, названный «Максимка», появился через четыре месяца и после демонстрации в октябре 1977 года на стадионе АЗЛК получил одобрение для разработки. Тогда отличия от «Симки» состояли в компоновке моторного отсека: продольное расположение двигателя вместо поперечного и, соответственно, совершенно другая конструкция трансмиссии (сцепления, коробки передач и главной передачи). Потом нашли более рациональные решения по агрегатам шасси: передняя подвеска с качающейся свечой и задняя пружинная подвеска на продольных рычагах вместо торсионных подвесок у «Симки», рулевой механизм с верхним расположением рейки, четырнадцатидюймовые колёса. Новые агрегаты трансмиссии и шасси потребовали разработки полностью нового основания кузова. Перечень отличий можно продолжить, но, наверное, проще сказать, что от «Симки» осталось: часть элементов конструкции крыши и профили уплотнителей стёкол»^{123}.

И всё-таки машина шла тяжело, трудно. Указанные Ткаченко сроки говорят сами за себя.

Ольгерт Гируцкий, заместитель директора НАМИ по науке, говорил: «Вот вводили в производство «Москвич-2141»: на одном съезде министр показал делегатам пятнадцать «Москвичей», а через четыре года он показывает всё тот же «Москвич» — и по-прежнему нормального производства этой машины нет».

«Москвич-2141» в период постановки был уже не самый современный, но ещё мог сыграть свою роль. Однако производства не было, и автомобиль стремительно старел.

Да, это могло повлиять на судьбу министра. XXVI съезд КПСС (1981), в дни которого первые «москвичи» этого типа вышли из ворот АЗЛК, и XXVII съезд КПСС (февраль 1986) разделяет огромная дистанция. Всё это напоминает немного судьбу Лихачёва вплоть до злополучной истории с автомобилем «КИМ-10». Кроме того, довольно часто министерского поста лишались не из-за серьёзного дефекта в управлении, а за «политическую ошибку», случайный промах, получивший резонанс.

Но даже если так было и в случае с В. Н. Поляковым, трудный путь «сорок первого» «москвича» остаётся всего лишь поводом.

Второе обстоятельство, которое могло послужить причиной отставки, уже гораздо более вероятное: стиль работы. Понятно, что у Полякова был сложный, тяжёлый характер — своей требовательностью он надоел многим. И это отметил всё тот же Гируцкий: «Я бы так сформулировал: Поляков с его требовательностью был неудобен и в самом министерстве, и в других структурах. И поэтому Поляков попал под кампанию. Эта ситуация складывается так, что вернуть человека уже нельзя, и поэтому отрубается целый кусок экономической жизни… Я вот помню, как у нас секретарём московского комитета после всех этих Гришиных был человек, с которым мы вместе учились в институте. Я его знал и видел всю неловкость этого выбора.

В момент перестройки у нас возник целый класс таких руководителей — откровенно слабых. Сейчас, когда уже прошли годы, я вижу, что мы чрезвычайно неумело распорядились потенциалом партии и государства. Не разрушая механизм, нужно было повернуть паровоз немного в другую сторону, но это, конечно, видно только сейчас».

Так разговор о министре всё время переходил на историю уже несуществующей страны.