Полярная звезда

Это было главное. Мой отец. Я не знала, как говорить о нем, как начать в разговор. Отцы – самое дорогое для своих дочерей. Несмотря на то что я видела его всего один раз, он стал для меня тем же самым. Он стал моим самым дорогим воспоминанием. Мне было трудно говорить о нем с кем-то, но с дядей Девримом я могла говорить обо всем.

– Когда я была совсем маленькой, я любила играть в мяч. Однажды выдался очень жаркий день, и я была одна в саду и играла в мяч, который госпожа Севда купила для игровой комнаты. Она всегда разрешала мне играть на улице, потому что знала, что я не общаюсь с другими детьми. В тот день я била мяч об стену, но в один момент он отлетел в сторону.

Я сделала паузу. Мне нужно было перевести дух.

– Я пошла искать мяч, но тут меня опередили. Он подошел ко мне и встал передо мной на колени. Он посмотрел мне в глаза. Погладил меня по волосам. Провел рукой по моей щеке, но ничего не сказал. Я предложила ему поиграть со мной. Он сказал, что у него нет времени, но однажды мы поиграем вместе. Он отдал мне мяч и ушел. Я все ждала и ждала, но он так и не вернулся.

Когда дядя Деврим притянул меня к себе, взяв за руки, я уткнулась в его плечо.

Каждая девушка ждет внимания от своего отца. Она хочет услышать приятные слова, почувствовать, что ее любят. Она должна на собственном опыте узнать, что ее защищают и крепко держат за руку. Самый ценный подарок, который отец может сделать своей дочери, – это обнять ее. Я никогда не испытывала ничего подобного, мне всегда не хватало этого.

– Я не стану говорить тебе, чтобы ты перестала плакать, потому что, к сожалению, от этого нет лекарства. Я бы хотел вылечить тебя, как я лечу своих пациентов, Ниса, но не забывай: каждая боль, каждый опыт делает тебя взрослее и сильнее, и ты станешь одной из самых сильных женщин, вот увидишь.

Я попыталась вырваться из объятий дяди Деврима и вытереть слезы.

– Я сегодня такая плакса. Я плачу по любому поводу.

– Говорят, что плач помогает справиться с болью. Если это поможет, плачь, девочка.

Несмотря на то что слезы продолжали течь, я улыбалась. Мне было приятно впервые за долгое время излить кому-то душу.

– Спасибо, дядя Деврим. За все.

Он встал с качелей.

– Я всегда выслушаю тебя и Сенем, Ниса. Не забывайте об этом.

Я кивнула, и он сказал:

– Пойду поменяю брюки. Они довольно мокрые. Не простудись и иди в дом.

Я хихикнула, когда дядя Деврим указал на свои брюки, потому что он выглядел, как ребенок, который намочил штаны, и я, скорее всего, выглядела так же.

Дядя Деврим вошел в дом через дверь кухни, и я встала и последовала за ним. Когда миновала кухню и поднялась по лестнице на верхний этаж, то увидела, что дверь в комнату Сенем открыта. Я собрала все свое мужество, расправила плечи и направилась к ней. Когда дошла до двери, то ощутила холод, потому что Сенем оставила окно открытым. Я услышала ее всхлипывание, вошла в комнату и закрыла окно. Я не собиралась позволить ей заболеть. Некоторое время просто слушала ее плач. Она знала, что я здесь, но не подавала вида. Поэтому я сделала первый шаг.

– Я собираюсь объяснить все, что произошло, независимо от того, волнует тебя это или нет. Просто хочу, чтобы ты знала правду.

Натянув одеяло на голову, Сенем дала понять, что не хочет ничего слышать, но меня это не остановило. Я собиралась все рассказать.

– Да, вчера вечером я поехала на эти гонки, потому что Огуз и Демир заключили нелепое пари. Я не знаю, почему они это сделали, но Демир рассказал мне об этом на ферме в субботу утром. Сначала я очень протестовала, говорила, что не поеду, но потом он сказал, что, если я не поеду с ним, Огуз заберет его машину, и неважно, выиграет Демир или проиграет. Он глупый, но очень дорожит своей машиной, и мне не хотелось, чтобы он ее потерял.

Когда я рассказала ей о случившемся, пропустив неприятные для нее подробности, то ожидала хоть какой-то реакции, пусть даже незначительной. Я даже была готова к тому, что Сенем станет кричать, но она только молчала.

– Я знаю, что ты сердишься на меня, и ты права, но, как уже сказала, я не могла позволить ему потерять свою машину из-за меня. То, что ты видела на фотографии, просто радость после гонок. Вот и все.

Она встала, сбросив с себя одеяло. Когда Сенем оказалась передо мной, я увидела, что ее зеленые глаза опухли от слез.

– Я не понимаю ни тебя, ни того, что ты сделала, Ниса. Я хочу понять, даже стремлюсь к этому, но не могу.

Продолжая приближаться ко мне, Сенем как будто взвешивала то, что я только что сказала.