Полярные чувства

За глаза Анюхина часто сравнивали с великим писателем Толстым из-за такой же густой и длинной бороды и доброго лица. Он раскрыл объятия, встречая Александру и едва не пустил слезу. В отделе каждый знал, насколько старик прикипел душой к детективу. Когда она работала следователем, он часто относился к ней как к своей внучке и очень переживал, когда та написала заявление об уходе.

– Как дела, Сашенька? Совсем ты забыла своего старика. И Ваня давно не появлялся. У вас все в порядке? – спросил Кирилл Андреевич, разжимая объятия.

– У Вани какие-то проблемы, – не стала скрывать Александра, – я и сама его теперь не вижу. И он молчит, ничего не рассказывает, – разоткровенничалась она, – о помощи не просит, а я вижу ему плохо. Последний раз, когда мы виделись, он выглядел невероятно уставшим, изможденным.

– Ох, Сашенька, с ним что-то происходит. Он ведь раньше и просто так ко мне захаживал, и без дела, а теперь не приходит. Ты сама не пыталась его расспросить?

Селиверстова слегка замялась:

– Я считаю, когда человек будет готов сам попросит помощи. Ни к чему лезть в душу. Друзья на то и друзья, чтобы понимать и уважать личную жизнь друг друга.

Анюхин вздохнул:

– Друзья, говоришь? Ладно. Да только, Сашенька, иногда друзья не делятся именно потому, что не хотят перекладывать груз на плечи близкого человека.

– Нелогично. Но, Кирилл Андреевич, я, собственно, по другому вопросу.

– Ты все-таки подумай, Сашенька. Вы с Ваней не чужие, – Анюхин присел и предложил стул гостье, – ну хорошо, сами разберетесь. Рассказывай. По телефону ты что-то говорила про старых сотрудников.

– Да, меня интересует бывший опер Весников Андрей Степанович.

– Повезло тебе, Сашенька, я его помню. Мы с ним хорошо общались, можно сказать приятельствовали. Талантливый был сотрудник, но несчастный. Ему в жизни жутко не повезло.

– Подробнее.

– Уволили со скандалом, жена на развод подала, сын без вести пропал. А он его боготворил. Знаешь, Сашенька, редко встретишь отца, который все время говорит о сыне, а Весников только о мальчике и рассказывал. И жена бедная. Ох, сложная это история. Только я не понимаю, почему она тебя интересует?

– Сказать не могу. Дайте бумагу, – она решила соблюдать осторожность.

Кирилл Андреевич протянул лист и ручку. Александра взяла и быстро написала:

«Весников и есть маньяк, оставлявший шифры».

Анюхин, прочитав, не удивился и ответил:

«Знаешь, Сашенька, возможно так и есть. Совпадение или нет, но он очень любил придумывать шифры. Мы его иногда даже называли Шифровальщиком».

– Я не верю в такие совпадения, – отложила бумагу, – Кирилл Андреевич, что вы еще помните?

Тот вздохнул, бросил взгляд на часы и предложил:

– Пойдем в столовую, перекусим, там и поговорим.

– Лучше в кафе. Так безопаснее. Я плачу.

Анюхин улыбнулся. День был в самом разгаре, но в лабораторию обращались только по предварительному звонку и не так часто, как бы ему хотелось, поэтому он с чистой совестью подошел к двери, включил сигнализацию, ведь здесь хранилось множество улик, способных изменить сотни судеб, повернул ключ и под руку с Александрой вышел из здания.

В кафе они заказали комплексный обед, Селиверстова не удержалась от десерта, а когда официант поставил тарелки и удалился, Кирилл Андреевич рассказал все, что помнил о бывшем опере и его семье.

Часть вторая

Мужчина с родинкой

Глава 32

Клавдия Евгеньевна сидела в любимом кресле напротив окна, ожидая, когда яблочный пирог покроется любимой Василисочкиной корочкой. Дочка с ранних лет обожала хрустеть сахарным тестом и говорила, что этот пирог останется навсегда ее самым любимым. И не солгала.

Через час позвонил Алексей и предупредил об опоздании – где-то впереди случилась авария, и возник жуткий затор. Клавдия Евгеньевна сказала, чтобы он не переживал, а сама вернулась на кухню. Для доченьки она наготовила котлеток по новому рецепту, где использовалось совсем немного масла – доктор запретил жирное, поэтому можно сказать котлетки больше варились, чем жарились. Клавдия Евгеньевна сняла пробу и осталась довольна: несмотря на неказистый внешний вид, они оказались вкусными. Приготовила пюре на обезжиренном молочке, салат из свежего перца и огурцов. Нарезала бутерброды с творогом и зеленью. И, конечно, домашний компот из яблок и вишни. Еще раз все проверив, Клавдия Евгеньевна переместилась в комнату и вновь опустилась в кресло.

Арсений мяукнул, потерся о руку хозяйки, и она вздохнула, почесав того за ушком. Что греха таить, пожилой женщине необходим был не только перерыв на отдых, но и возможность унять нервы. Сердце после новости о попавшей в больницу Василисочке слегка пошаливало. Врач говорил все обойдется, но от этого не становилось менее страшно: уж больно были похожи их с дочерью судьбы, и пусть в больнице пожилая женщина держалась молодцом, дома позволила себе слабину.

Клавдия Евгеньевна смотрела в окно на моросящий мокрый снег и невольно вспоминала о палате и шумной соседке. Вспоминала то, через что пришлось пройти ей самой.