Полибий и его герои

Далее. Что значит «полная объективность»? Если под ней понимается отсутствие симпатий и авторской концепции, то таких историков вообще нет. У Моммзена и Тарна, обвинявшего Полибия в необъективности, ее куда меньше, чем у греческого историка. Известно, что Моммзен так обожал Цезаря, что готов, кажется, стереть с лица земли всех его противников. Но сейчас я приведу некоторые примеры из гораздо более близкой нам эпохи. Греков времен Полибия он от души презирает. Он называет их «недостойными наследниками блестящего прошлого»^{85}. Об освобождении Греции Титом он пишет: «Только при достойной всяческого презрения недобросовестности и вялой сентиментальности можно отрицать то, что римляне вполне серьезно желали освобождения Греции и что грандиозно задуманный план привел к сооружению столь жалкого здания только потому, что эллинистическая нация дошла до полного нравственного и политического разложения… Только слабоумие может усматривать в этом образе действий политический расчет… Если римлян и можно в чем-нибудь упрекнуть, то именно в том, что… очарование эллинского имени мешало им осознать все жалкое ничтожество тогдашнего государственного строя… Но и сам Рим пострадал от последствий… У истории есть своя Немезида для всякого заблуждения — и для бессильного стремления к свободе и для неблагоразумного великодушия»

^{86}. А вот что он пишет об ахейцах: «Ахейцев мучило свойственное карликам желание вырасти… Они воображали, что из уважения к самим себе должны выставлять напоказ независимость своего государства… Все это было бы… очень возвышенно, если бы не было еще более смешно… Ахейский патриотизм представляется нам… настоящей исторической карикатурой»^{87}

.

Тарн, напротив, обожает именно эллинистических греков. Но более всего, кажется, даже больше греков, он любит македонцев. Особенно македонскую династию. «Македония дала миру, может быть, самую выдающуюся группу мужчин, которые известны истории», — говорит он. Впрочем, македонские «женщины во всех отношениях не уступали мужчинам»^{88}. Он считает, что по сравнению с классическим временем греки эллинистические не только не дошли

до полного нравственного и политического разложения, но сделались намного совершеннее: у них сильно выросло чувство гуманности. Причем гуманности научили их македонцы. Например, в классическое время население взятых городов уничтожалось: мужчин вырезали, женщин и детей продавали в рабство. Македонцы, «по-видимому, совсем прекратили эту ужасную практику». Но македонский царь Филипп творил в Азии неслыханно жестокие дела. Как согласовать это с эллинистически-македонской гуманностью? Очень просто. Он до того воевал с римлянами и перенял методы римлян, главного злодея всей истории Тарна^{89}

.

Выходит, что римляне не только обладали злодейскими наклонностями, но наклонности эти, словно прилипчивый недуг, мгновенно передавался окружающим. Впрочем, талантливый ученик намного превзошел учителей. Не римляне научили его разрушать храмы, бить статуи, разрывать могилы и вероломно попирать договоры.

В скобках замечу, что все эти утверждения более чем спорны. О гуманности эллинистического времени и о римлянах я промолчу. Всего несколько слов о греках классических. Очень сомнительно, чтобы они именно так обходились со взятыми городами. Это показывает хотя бы упоминавшийся случай с восставшей Митиленой. Клеон предлагал перебить всех мужчин и продать в рабство женщин, чтобы навести ужас на афинских подданных. Ясно, что предлагалось нечто из ряду вон выходящее. Если бы то была каждодневная практика, стоило ли Клеону столько кричать и спорить? Да и отменен был ужасный приказ на другой же день. Когда же Александр поступил с Фивами именно так, как Клеон предлагал поступить с Митиленой, это как громом поразило всю Грецию. Зато в эллинистическое время подобные случаи стали обычны. Во время Клеоменовой войны ахейцы так поступили с Мантинеей, а Клеомен с Мегалополем. А в Союзническую войну такие вещи происходили на каждом шагу. Полибий говорит, что это даже не наказание, а будни войны. А ведь тогда римляне еще и близко не подходили к Пелопоннесу. Так что очевидно, методы их передавались, как грипп, воздушно-капельным путем. В любом случае, я не могу понять, зачем понадобилось Филиппу брать учителей из-за моря, когда под боком у него было столько выдающихся наставников, с которыми он, по выражению Полибия, соревновался в нечестье.