Политическая и военная жизнь Наполеона

Между тем Директория, убежденная возвращением Франсуа де-Нёшато, что мир может быть сохранен только значительными уступками, увидела необходимость готовиться к бою. Армии её состояли почти из одних кадров; лучшие полки бесполезно тратили время на берегах Нила и в песчаных степях Сирии, как некогда Лузиньян(11) перед Птолемаидой. Реквизиция не доставляла более людей, и в настоящих обстоятельствах этот революционный закон не мог уже иметь никакого применения. В совещании, которое директория имела с военными людьми, заседавшими в законодательном собрании, она убедила их в необходимости обеспечить армии новым способом набора рекрутов, который был бы скор в исполнении, и надежен. Генерал Журдан уже в конце августа предложил проект закона, по которому все молодые люди от 20 до 25 лет, без исключения, подлежали воинской службе. Этот род набора, уступая в строгости реквизиции, не падал, по крайней мере, без различия на целые поколения: разделив военное народонаселение на пять классов, он дозволял постепенно набирать необходимое число рекрут, допуская выбор по жребию и поставку за себя другого.

Поражение нашего флота при Абукире и объявление войны Портой убедили Директорию в невозможности держаться долее в Египте против соединенных сил Англии и Турции, и заставили ее раскаиваться в этой экспедиции, как в первоначальной причине всеобщего пожара, готового снова вспыхнуть.

В таком положении дел оставалось одно только средство: поспешить с набором для укомплектования армий и с умеренностью продолжать переговоры, как для того, чтобы выиграть время, так и для того, чтобы по возможности избежать решительного разрыва.

Между тем приступили к набору одной части из 200 000 конскриптов, отданных в распоряжение Директории законом 28 сентября. Договором, заключенным в Люцерне 30 ноября, было положено набрать 18-тысячный вспомогательный корпус в Швейцарии, обмундирование и содержание которого Франция приняла на себя [сверх этого, в случае, если бы противники угрожали вторжением в Гельвецию, она должна была образовать народное ополчение Организация его определялась весьма благоразумным законом: подвижным было только отборное войско, составленное по возможности из холостых людей от 18 до 43 лет; оно состояло из 64 батальонов, каждый в 1 000 человек; первый вспомогательный корпус этого ополчения был определен в 23 000 человек].

Набор рекрутов продолжался сначала довольно успешно, исключая Бельгию, где непокорные, подкрепляемые поселянами, открыто подняли знамя бунта. К счастью, корпуса, расположенные по сию сторону Рейна и в Голландии, могли еще вовремя направить туда довольно сильные колонны, чтобы все привести в порядок; однако же, огонь тлел под пеплом, и мог вспыхнуть от малейшей искры.

Гораздо труднее было достать денег; ассигнации, этот ложный признак оборотных капиталов во Франции, уничтожились; звонкой монеты не было; обыкновенные подати были слишком незначительны; а расход утроился огромными выгодами, которые нужно было предоставлять корыстолюбивыми недоверчивым поставщикам, чтобы заставить их принять на себя подряды по различным отраслям продовольствия.

Однако же, не смотря на деятельность, с которой производились с обеих сторон приготовления к войне, переговоры все еще продолжались; или от того, что с обеих сторон надеялись еще кончить миролюбиво, или, может быть, от того, что желали выиграть время для вооружения. Испания явилась посредницею: посланники ее в Вене и Париже передавали взаимные предложения. Австрия готова была из уважения к России и Пруссии отказаться от Инфиртеля; но требовала за это Мантую и линии Минчио, выступления французских войск из Швейцарии и Рима, и, наконец, восстановления независимости Пьемонта и цизальпинской республики.

Если эти требования были искренны и сделаны с тем намерением, чтобы надолго утвердить мир, то нельзя не согласиться с их справедливостью. Но не должно ли было опасаться, что, по возвращении Мантуи и очищении Швейцарии и Италии, Венский кабинет найдет новые причины к войне? Когда между двумя сильными державами существует обоюдная недоверчивость, политика их делается мрачнее и затруднительнее. Директория готова была все захватить, чтобы обеспечить себя против своих неприятелей, а Австрия видела в этих поступках одну нестерпимую жажду завоеваний. От того-то, несмотря на мирный ход дел Раштадтскаго конгресса, рекрутский набор производился с деятельностью в наследственных владениях и полки пополнялись. Русские подавались вперед к Моравии, но не слишком спешили со своим движением, которое обстоятельства могли еще сделать излишним.