Полицейский и философы

Когда вновь настала тишина, Йеллинг начал:

— Как я уже говорил вашему брату, исключая в настоящий момент предположение о несчастном случае, нам хотелось бы выяснить, есть ли основания полагать, что ваша жена ушла из дома по собственному желанию…

— Я не понимаю вопроса, — немедленно последовал ответ Оливера Стива.

Йеллинг почувствовал, что у него опускаются руки.

Он выключил один из вентиляторов, слегка покашлял и продолжал:

— Так вот… Сделаем такое предположение. Это, подчеркиваю, только предположение. Быть может, миссис Стив не очень хорошо себя чувствовала в вашем доме?

— Опять не понимаю, — ответил Оливер Стив. — Если бы моей жене не было у нас хорошо, она бы мне об этом сказала. Не понимаю, зачем ей понадобилось бы исчезать подобным образом.

— Значит, — проговорил Йеллинг терпеливым тоном, — вы исключаете, что она ушла по своей воле, и допускаете только несчастный случай?

Опять последовала долгая пауза. Казалось, в семействе Стивов вопросы проглатывали с трудом, словно это булыжники, и требовалось немало времени, чтобы их переварить.

— Я не могу ничего ни исключать, ни допускать, — наконец ответил Оливер Стив. — Я знаю только, что она ушла вечером семнадцатого числа и не вернулась домой. Поэтому я обратился в полицию, считая это своим долгом.

Йеллинг выключил второй вентилятор и чихнул. Он все-таки простудился.

— Еще немножко терпения, — с любезной улыбкой проговорил он, сцепляя пальцы. — Но если бы мы могли установить, что миссис Стив не чувствовала себя хорошо в вашем доме, то уже знали бы, с какого конца начать поиски и, может быть, сразу же ее бы нашли. Я не утверждаю, что это так. Я спрашиваю. И простите, что я вынужден задавать нескромные вопросы. Например: ваш брак с мисс Эксел действительно одобряли другие члены вашей семьи?

Оливер Стив медленно покачал головой.

— Нет. Отнюдь. Я не понимаю, какое отношение имеют эти вопросы к моему заявлению, но все равно на них отвечаю, ибо вы представитель власти.

От этого человека можно было сдохнуть. Но Йеллинг обладал подлинным терпением людей, робких по характеру, всегда готовых понять ближнего, его слабости и недостатки.

— Вновь прошу прощения, но почему же ваш брак не встретил одобрения?

Стив поглядел на часы. Потом произнес с подчеркнутой любезностью:

— Речь идет о расхождении моих философских воззрений с братом, что я постараюсь вам объяснить как можно короче, так как у меня в распоряжении всего лишь шесть минут. — Он сделал паузу. — Я женился на мисс Эксел не только по любви, но также из-за желания вытащить ее из пагубной среды и дать ей возможность вести здоровый образ жизни. Мой брат, хотя и одобряет этот поступок как гуманный, всегда отрицал, что вообще кого-то можно исправить. Он утверждает, что грешниками рождаются и что человека нельзя перевоспитать, если на роду у него написано быть грешником. И что поэтому, женившись на Эксел, я совершил ошибку, поскольку не только не сумею ее переделать, но и ввел в нашу семью чуждый элемент, который может стать источником хлопот и неприятностей. Я с этим не согласен. Я считаю, что человеческая душа способна выздороветь, и привел в дом жену. Брат, хотя теоретически был против этого, не мешал мне поступать так, как я считал нужным.

«Потому что каждый ответствен за свои поступки», — подумал Йеллинг, которому казалось, что эту странную речь — смесь безумного пуританства и бесчеловечности — он слышит во сне.

— …Потому что каждый ответствен за свои поступки, — ив самом деле произнес в заключение Оливер Стив.

Йеллинг высморкался. Ему хотелось надеть пиджак, но он не решался сделать это на глазах у одного из Стивов.

— А это расхождение во взглядах, — спросил он, — не привело ли, быть может, к недостаточно сердечному отношению к вашей жене со стороны остального семейства?

— Говорить о сердечности или ее отсутствии неуместно, — ответил Оливер Стив. — В нашей семье всегда и ко всем относятся справедливо. В том числе, значит, и к моей жене.

— Но, возможно, иногда, — смело продолжал Йеллинг, — справедливое отношение — это не совсем то же самое, что сердечное отношение…

— Не понял, — решительно ответил Оливер Стив. И посмотрел на часы.

Артур Йеллинг заторопился.

— Разрешите еще несколько вопросов, мистер Стив, и на этом кончим. Чем занималась ваша жена до замужества?

— Она работала кассиршей в кафе, носящем название «Караван-холл бокс».

— А до того?

— До девятнадцати лет она находилась в колледже для бедных — Доме призрения. Сначала как ученица, потом как служащая администрации. Но вечером уходила ночевать домой.

— Известны ли вам ее знакомства или связи вне вашей семьи? Знаете ли вы людей, у которых она, возможно, могла бы укрыться?

Оливер Стив поднялся со стула, в третий раз взглянув на часы.

— Мне пора идти, — сказал он. — Насколько мне известно, из всех ее прежних знакомых это лишь один человек — постоянный посетитель «Караван-холла» мистер Пэддер.

Он холодно, как и его брат, кивнул головой, надел шляпу и, не произнеся больше ни слова, вышел.