Читаем Полка. О главных книгах русской литературы полностью

Почему роман так называется?

Дон в романе – не столько место действия, сколько ключевой образ. Вокруг него компонуются самые важные сцены – начиная со встречи Григория с Аксиньей и кончая её гибелью; в нём топится Дарья; в его воды Григорий в финале выбрасывает свою винтовку и пистолет.

Ирина Медведева-Томашевская обращала внимание, что песни в частности и фольклор вообще – важная часть поэтики романа. Именно из них Шолохов берёт важную тему казачьей земли как свободной и опасной территории, которая живёт по своим, неведомым чужакам законам. Оттуда же в роман приходит и сам эпитет «тихий». Одну казачью песню автор использует как эпиграф к роману:

Ой ты, наш батюшка тихий Дон!Ой, что же ты, тихий Дон, мутнёхонек течешь?
Ах, как мне, тихому Дону, не мутну течи!Со дна меня, тиха Дона, студёны ключи бьют,Посередь меня, тиха Дона, бела рыбица мутит.

Другую распевают казаки по дороге на фронт:

Всколыхнулся, взволновалсяПравославный тихий Дон.
И послушно отозвалсяНа призыв монарха он.

Наконец, третью, по смыслу противоречащую второй, распевают офицеры после вечеринки:

…Но и горд наш Дон, тихий Дон, наш батюшка –Басурманину он не кланялся, у Москвы, как жить, не спрашивался.
А с Туретчиной – ох, да по потылице шашкой острою векздоровался…

В самих этих песнях вполне раскрывается образ реки: Дон – скрытая, мутная, незаметная сила, «тишина» которой – только предвестник того, что однажды она вырвется наружу. Не зря одна из первых глав романа – рассказ о рыбалке отца и сына Мелеховых, которые сражаются с сазаном: читателю сразу демонстрируют, как коварна и неуправляема стихия, скрытая в реке. Этот же образ тихого, мутного и жестокого Дона объясняет события, которые Шолохов описывает в третьем томе: казни, пытки, насилие, жестокость.

Почему в романе столько цитат?

В тексте «Тихого Дона» бросается в глаза обилие цитат – не только косвенных отсылок к другим текстам, но и прямых, порой незакавыченных. Некоторые из них очевидно используются как характеристика персонажей – скажем, молодой сотник Евгений Листницкий читает жене своего товарища, за которой пытается ухаживать, «Незнакомку» Блока:

И странной близостью закованный,
Смотрю на тёмную вуаль –И вижу берег очарованныйИ очарованную даль.

Таким образом читателю даётся представление не только о культурном багаже героя, но и о том, как, по его мнению, стоит за женщинами ухаживать: читать модные стихи, называть понравившуюся даму «незнакомкой» и т. д.

Но самая характерная незакавыченная цитата в «Тихом Доне» – фамилия одного из персонажей, большевика Штокмана. Он приезжает в станицу, чтобы просвещать казаков. Ту же фамилию носил персонаж пьесы Генрика Ибсена «Враг народа», самоотверженный врач: он пытается закрыть курорт, в воды которого попали нечистоты, – а в итоге становится изгоем. Ровно так же отвергают шолоховского Штокмана казаки – казнят его во время восстания. Фактически линия Штокмана в «Доне» – это перенесённый на юг России сюжет «Врага народа». Тем более это важно, что у человека 1900–10-х годов фамилия героя была на слуху: спектакль по пьесе (под названием «Доктор Штокман») шёл в МХТ, заглавная роль в нём была одной из самых известных в репертуаре Станиславского.

Во многом цитаты – важная часть шолоховской поэтики вообще, не только в «Доне». В незавершённом романе «Они сражались за Родину»[335] один из ключевых персонажей носит фамилию Лопахин – и впервые появляется в вишнёвом саду. Надо сказать, что сам выбор этих цитат – лирика Блока, драматургия Ибсена – служит аргументом для противников авторства Шолохова: донской юноша всего этого культурного пласта знать не мог (как минимум в МХТ не ходил), а значит, и оперировать таким образным рядом тоже способен не был.

Есть ли прототип у Григория Мелехова?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Разгерметизация
Разгерметизация

В своё время в СССР можно было быть недовольным одним из двух:·  либо в принципе тем, что в стране строится коммунизм как общество, в котором нет места агрессивному паразитизму индивида на жизни и труде окружающих;·  либо тем, что в процессе осуществления этого идеала имеют место ошибки и он сопровождается разного рода злоупотреблениями как со стороны партийно-государственной власти, так и со стороны «простых граждан».В 1985 г. так называемую «перестройку» начали агрессивные паразиты, прикрывая свою политику словоблудием амбициозных дураков.То есть, «перестройку» начали те, кто был недоволен социализмом в принципе и желал закрыть перспективу коммунизма как общества, в котором не будет места агрессивному паразитизму их самих и их наследников. Когда эта подлая суть «перестройки» стала ощутима в конце 1980 х годов, то нашлись люди, не приемлющие дурную и лицемерную политику режима, олицетворяемого М.С.Горбачёвым. Они решили заняться политической самодеятельностью — на иных нравственно-этических основах выработать и провести в жизнь альтернативный политический курс, который выражал бы жизненные интересы как их самих, так и подавляющего большинства людей, живущих своим трудом на зарплату и более или менее нравственно готовых жить в обществе, в котором нет места паразитизму.В процессе этой деятельности возникла потребность провести ревизию того исторического мифа, который культивировал ЦК КПСС, опираясь на всю мощь Советского государства, а также и того якобы альтернативного официальному исторического мифа, который культивировали диссиденты того времени при поддержке из-за рубежа радиостанций «Голос Америки», «Свобода» и других государственных структур и самодеятельных общественных организаций, прямо или опосредованно подконтрольных ЦРУ и другим спецслужбам капиталистических государств.Ревизия исторических мифов была доведена этими людьми до кануна государственного переворота в России 7 ноября 1917 г., получившего название «Великая Октябрьская социалистическая революция».Материалы этой ревизии культовых исторических мифов были названы «Разгерметизация». Рукописи «Разгерметизации» были размножены на пишущей машинке и в ксерокопиях распространялись среди тех, кто проявил к ним интерес. Кроме того, они были адресно доведены до сведения аппарата ЦК КПСС и руководства КГБ СССР, тогдашних лидеров антигорбачевской оппозиции.

Внутренний Предиктор СССР

Публицистика / Критика / История / Политика