Полка. О главных книгах русской литературы

Не успеваю кланяться, отвечать на радостные приветствия. Вот один из сотрудников бывшего «Русского слова».

– Что здесь делается! – говорит он. – Город сошёл с ума! Разверните газеты – лучшие столичные имена! В театрах лучшие артистические силы. Здесь «Летучая мышь». Здесь Собинов. Открывается кабаре с Курихиным. Театр миниатюр под руководством Озаровского. От вас ждут новых пьес. ‹…› Рестораны ошалели от наплыва публики, всё новые «уголки» и «кружки». На днях приезжает Евреинов. Можно будет открыть Театр новых форм. Необходима также «Бродячая собака».

В 1918 году особенно запомнился Киеву опереточный театральный сезон – сравнение жизни города с опереткой стало общим местом. Это хорошо заметно в воспоминаниях гетмана Скоропадского, написанных сразу же после бегства в Германию: «У русских кругов до сих пор живёт сознание, что с Украиной это только оперетка, что теперь можно дать хоть и "самостийность", а потом всё это пойдёт насмарку», или «Великороссы никак этого понять не хотели и говорили: "Всё это оперетка", – и довели до Директории с шовинистическим украинством со всей его нетерпимостью и ненавистью к России», или «"Украины не нужно. Вот прийдет Entente-а[224], и Гетмана и всей этой опереточной страны не будет", – таково было их мнение». Это же сравнение можно встретить в воспоминаниях Романа Гуля[225]

, попавшего в плен к петлюровцам и запертого вместе с другими защитниками города в Педагогическом музее[226]: «Всё это внешне опереточно весело. По существу ж – тяжело и, быть может, трагично».

Театр оперы и балета в Киеве. Дореволюционная открытка[227]

Чем сюжет «Белой гвардии» отличается от сюжета пьесы «Дни Турбиных»? И как пьеса о белогвардейцах могла быть поставлена в советском театре?

В пьесе по сравнению с романом стало меньше героев – из неё исчезли Шполянский, Василиса с женой Вандой, Юлия Рейсс, Иван Русаков, служанка Анюта, Карась слился со Студзинским. Зато появился новый персонаж – гетман Скоропадский, и была введена сцена его бегства. Лариосик приезжает к Турбиным не в конце второй части, как в романе, а в самом начале истории и становится как бы сторонним наблюдателем всего происходящего. Любовная линия Елены в пьесе кажется более водевильной: в неё влюбляется Лариосик, она соглашается выйти замуж за Шервинского, одновременно к ней возвращается муж Тальберг. Но заметную и принципиальную метаморфозу претерпел главный герой: Алексей Турбин из меланхоличного врача превратился в отважного военного, соединив в себе полковника Малышева (Турбину отдана сцена в Александровской гимназии) и полковника Най-Турса (Турбин, как и Най-Турс, гибнет от рук петлюровцев).

Все эти изменения появились в «Днях Турбиных» не сразу, всего у пьесы было три редакции. Первая появилась в августе 1925 года – Булгаков тогда просто попытался адаптировать всю фабулу романа для сцены. После первой читки во МХАТе нарком просвещения Анатолий Луначарский писал, что считает Булгакова очень талантливым человеком, но сама пьеса «исключительно бездарна» и «ни один средний театр не принял бы этой пьесы ввиду её тусклости, происходящей, вероятно, от полной драматической немощи или крайней неопытности автора». К январю 1926 года была готова вторая редакция, текст пьесы был значительно сокращён, убраны некоторые политические выпады, а Турбин стал полковником. В июне прошла первая генеральная репетиция спектакля, после чего Главрепертком постановил, что в текущем виде пьеса всё равно идти не может, поскольку представляет собой «сплошную апологию белогвардейцев». Театр пообещал пьесу переработать, и Булгаков крайне неохотно вновь принялся за правки. В сентябре состоялось ещё одно совещание – переделки чиновников не удовлетворили, и они постановили снять пьесу с репертуара. После заявления Станиславского, что, если пьесу снимут, он сам уйдёт из театра, советское руководство всё-таки пошло на уступки и с некоторыми дополнительными купюрами разрешило постановку пьесы на год и только во МХАТе.