Полковник

Закончена основная операция по приему денег, и в общем-то, завстоянкой делать здесь нечего. Теперь лишь в конце месяца ему необходимо составить табель и сдать все деньги в банк. Но если б кто так сказал про Мурасеева, стал бы смертельным врагом его. Никто этого, конечно, не говорит и никогда не скажет, но ведь про себя подумать может. Поэтому с такой пристальностью во взгляде встречает человека товарищ Мурасеев. Особенно тех, кто имеет личный транспорт, особенно того, кого вышестоящее начальство навязало товарищу Мурасееву поставить на автостоянку.

— Читайте, — со вздохом дал автовладельцу инструкцию об обязанностях всякого, кто занимает место на платной автостоянке. — Не возражаете? — вежливо спрашивает он человека.

— Приказ не обсуждают, — в тон товарищу Мурасееву подыгрывает автовладелец с легкой улыбкой, поигрывая ключиком при этом.

— У вас какая машина-то?

— «ВАЗ» двадцать один ноль одиннадцать, — с тихой гордостью произносит владелец, все ключиком золотистым поигрывая перед товарищем Мурасеевым. А ключик вдобавок на красивом брелоке.

— Хорошо, хорошо, — раздумчиво и так тихо говорит товарищ Мурасеев, опуская глаза и стараясь не смотреть на ключик золотистый, — А где живете-то?

— На Привокзальной, дом номер…

— На Привокза-альной… ах вон что-о-о… хорошо, хорошо…

Все это похоже на начало шахматной партии. Какие-то первые, еще выжидательные ходы, когда партнеры еще в равных позициях, непонятно еще чем все и кончится.

— Техпаспорт, пожалуйста, — тихим, добрым голосом. — Так, так, так… хорошо… А-а… простите, на учете где стоите?.. Так, так… хорошо, хорошо… Теперь членский билет, пожалуйста.

— А у меня его…

— Что?! — едва сдерживая ликование — вот оно, наконец-то! — Ай-ай-ай! Как же так, без билета, а? И хотите место на нашей стоянке?

— Да у меня…

— Без билета не могу, — поджимает губы товарищ Мурасеев, — отложим до понедельника.

— Да ей-богу, завтра же…

— Завтра у нас воскресенье, а у вас? Или вы считаете, что я обязан и в воскресенье…

— Да нет, ради Бога, но… войдите в мое положение… машину девать некуда, ведь разденут и разуют до понедельника.

— А что я могу? Войдите и вы в мое положение — нельзя!

— Под окном стоит, не спим с женой, по очереди караулим, сделайте что-нибудь, а я уж не знаю как и благодарить буду.

— Ох! Ну что мне с тобой делать? На слово поверить?

— Да уж поверьте, поверьте, пожалуйста.

— А свой-то паспорт у тебя хоть есть? Есть. Ну давай… Так, Пчелкин… Был тут у нас один Пчелкин, так мы его все Жужалкиным звали, ха-ха-ха…

— Хе-хе-хе… — невесело вторит Пчелкин-Жужалкин.

— Ну ладно, ставь свой «жигуленок» на сто пятое место… о-ох.

— Спасибо, спасибо!

— Там снега полно…

— Я вывезу, вывезу, спасибо.

— Там каркас немного обвалился, так ты его… того…

— Спасибо, сделаю, все сделаю…

После того как Пчелкин с шапкою в руках, не переставая благодарить, покинул служебное помещение, товарищ Мурасеев хорошо вздохнул, с хрустом потянулся и вышел на крыльцо. Расставив ноги стоял, победоносно оглядывая стоянку.

— Егорыч куда пошел, туда? — спросил один автовладелец.

— А куда ж ему идти еще?! — отвечал товарищ Мурасеев.

— А стрелка секундная на ваших часах есть? — спросил его другой автовладелец.

— А почему бы ей не быть! — отвечал сверху с крыльца товарищ Мурасеев.

— А-а-а! — закричал он, увидев маленького автовладельца, пытавшегося незаметно проскользнуть мимо.

— Да я… — начал было маленький.

— Мы ему место дали! Договорились по-человечески, а…

— Да я… заболел.

— Отговорка! — гремел с крыльца товарищ Мурасеев. — Договорились же до первого снега. Договорились?!

— Догово…

— Ну вот, понимаешь, твой «жигуль» мешает же нам чистить!

— Заболел…

— Отговорка! Вот иди бери машину и перетаскивай свой «жигуль» на другое место. Быстро!

— Да я…

— Понял?! Всё! Ну иди!!

И стал маленький бегать, стал всех упрашивать перетянуть его машину на другое место, потому что на двести девятом она мешает чистить снег. Хотя она совсем и не мешала, да и снег чистить нечем. Бульдозер пока занят и неизвестно когда освободится. Товарищ Мурасеев возвращается в помещение:

— «Мерседес-бенц»! — говорит он Сашке. — Вы только вслушайтесь, Александр Иванович, — «мер-се-дес-с-с»… и сразу — бенц! Это же как э-э… это же как женщина — умная, томная, горячая… э-эх…

У Сашки, правда, таких никогда за всю жизнь не было, но уж так это с вывертом, на какой-то особый манер произносилось товарищем Мурасеевым — аж мурашки по лопаткам пробегали… а главное, это непонятно волнующее — бенц! Сашка оживился, слушает.

— Да, да, Александр Иванович, именно «мерседес-бенц» и хотят купить наши прославленные Белоусов и Протопопова.

— А что — он лучше, что ли, наших?

— Ну еще бы… ну еще бы… — снисходительно улыбается товарищ Мурасеев, снимает очки. — О-ох… Александр Иванович, наивный вы человек — двадцать лет гарантия! Вот так-то! Двадцать лет! А вы как думали?! Двадцать!! А если сломается что, сразу заявление — и тебе тут же новые детали высылают. А иначе там и покупать никто не будет… Ну да ладно, — вздыхает, очки надевает, — давайте все же поработаем немножко, а? У вас там, кажется, кто-то подъехал? Или я ошибаюсь?