Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары

С приближением зимы пришло время заниматься и другими делами. В начале октября в Кемь прибыл новый медицинский офицер, капитан Мьюир, который заменил на этом посту капитана Гаррисона. Он сформировал полковой госпиталь, обслуживавший как военных, так и гражданских пациентов[203]. Также возник вопрос о методах поддержа-иия боевого духа в течение долгих зимних месяцев. В конце месяца Марш послал Вудсу телеграмму из Кандалакшского штаба: «Поступило предложение создать любительские ансамбли. Какие музыканты имеются у вас и какие им нужны инструменты?» Ответ Вудса, отправленный в тот же день, свидетельствует о его хорошем настроении:

…из того, что мы узнали по этому вопросу, сообщаем следующую информацию: 12 балалаечников без инструментов — четыре гармониста без гармошек — один горнист без горна — два органиста без органа — есть ансамбль из девяти человек, играющий на бумаге и расческах, но этого недостаточно. У одного русского офицера есть кларнет, но я запретил ему играть в пределах одной могли от человеческих поселений согласно Закону о защите королевства. Мак-Киллиган умеет играть на волынке, но волынки у него нет. Старший морской начальник кемского порта сообщил нам, что консул играет на своей флейте[204]. Говорят, что в Кеми есть несколько старых скрипачей, но точных сведений на этот счет лично у меня не имеется…[205]

Празднуя осенние успехи Вудса, генерал Мейнард был также занят вопросом размещения своих сил на время приближавшейся зимы. По мере того, как выпадал первый снег, дороги становились все более и более непроходимыми. К концу ноября Белое море должно было покрыться льдом, после чего генерал уже не мог бы снабжать свои карельские базы из Мурманска или Архангельска. К этому времени он уже вызвал арктического исследователя Эрнеста Шеклтона, чтобы посоветоваться с ним по вопросу подготовки к зиме[206]. В своих мемуарах Мейнард пишет, что в тот период он никак не мог выбрать между достоинствами и недостатками двух вариантов: оставить свои силы в районах их развертывания или отвести на север и разрушить железную дорогу. В конечном итоге, он решил, что отступления не будет

[207].

В действительности документы Вудса показывают, что он получил от Мейнарда инструкции отвести войска на север и карелы категорически отказались покинуть свои родные края, поскольку в результате их семьи оказались бы беззащитны как перед белофиннами, так и перед большевиками. Вудс, который к этому времени глубоко симпатизировал своим подчиненным, как видно из его мемуаров, понимал причины их отказа и сам не хотел покидать их. 29 августа Мейнард послал Вудсу длинное письмо (опубликованное в Приложении А данной книги), в котором объяснил ему «общее военное положение» и рекомендовал вернуться со своими силами сначала в Кемь, а потом на север в Кандалакшу. Он вновь и вновь повторял, что основным врагом союзников и причиной их присутствия на севере России являются немцы, а не белофинны или большевики (которые, разумеется, представляли серьезную угрозу для карелов), и предупреждал Вудса о риске застрять глубоко в стране на всю зиму, без необходимого снаряжения и без надежды на подкрепления или снабжение. «Вы должны понять, — писал он, — что нужно думать и о других вещах, кроме как о чувствах ваших корел <так в тексте>».

Мейнард допускал, что Вудсу, возможно, не удастся убедить карелов отступить на север. В этом случае он разрешал Вудсу остаться с ними, хотя и не рекомендовал делать это, «разве что вы готовы провести здесь весьма суровую зиму в качестве некоего “Короля Карелии”». После этого он продолжил:

Не думайте, что мне безразлична ваша позиция. Я понимаю вас, но мне приходится смотреть на вещи шире, чем вам. Если вы сможете убедить своих подчиненных идти в Кандалакшу, это будет считаться лучшим достижением всей вашей жизни. Но что бы вы ни решили предпринять, от всей души желаю вам удачи[208].