Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары

Вудс не мог не чувствовать, что отношение Мейнарда было безразличным или снисходительным. Возможно, он почувствовал себя оскорбленным предложением бросить своих людей, которым (как мы можем предположить) он уже пообещал материальную и моральную поддержку со стороны союзников. Для него этот вопрос, скорее всего, стал делом чести. Это было то, что герой романа Бакана «Пресвитер Иоанн» назвал «долгом белого человека», ради чего можно было «пренебречь своей жизнью и состоянием». Выполняя этот долг, он проявлял «дар ответственности, способность быть в некоторой степени королем». (Вудс был не единственным британским офицером, который принял на себя бремя королевской власти в этом регионе. Лейтенант Питер Кроуфорд из Королевского шотландского полка, стоявший вместе с семью солдатами в лапландской деревушке неподалеку от Мурманска, получил прозвище «Короля Рестикента»[209].)

Однако Мейнард был не тем человеком, чтобы давить своим авторитетом и расстраиваться из-за уязвленной гордости или своенравности своего подчиненного. Нам неизвестен ответ Вудса Мейнарду, но у нас есть успокаивающая записка, отправленная после этого генералом:

Не могу поверить, что вы действительно так неправильно истолковали письмо. В эти весьма беспокойные времена, которые требуют от нас нестандартных действий, мне кажется, что я имею право на небольшой розыгрыш, пусть я и являюсь главнокомандующим офицером. В любом случае, я стараюсь оставаться человечным и практичным, и вы можете не сомневаться: я никогда бы не дал вам всех полномочий с вашими самыми замечательными бандитами, если бы я хоть немного считал вас за дурака[210].

В конце этой второй записки он разрешил Вудсу остаться в Кемском уезде на зимний период вместе с его карелами.

В тот же день Марш отдал секретный приказ, подтверждая вынужденное решение главнокомандующего не отводить из Кеми Карельский полк и не разрушать железную дорогу. В этом приказе говорилось, что Вудс мог без помех «осуществлять свой план по очистке Южной Карелии» до конца сентября, когда он должен был вернуться в Кемь, чтобы принять командование над кемским гарнизоном и уездом у майора Дрейк-Брокмана (который был назначен командиром недавно набранного в Сорокской волости 4-го Олонецкого батальона Карельского полка) и организовать эвакуацию на север основной массы не карельских союзных войск, расквартированных в Кеми (то есть большей части Сербского батальона, королевской морской пехоты, французского бронепоезда, нескольких польских солдат и половины контингента королевских инженерных войск под командованием капитана Мак-Киллигана).

Вудс должен был провести зиму в кемской штаб-квартире Карельского полка с капитаном Мак-Киллиганом и его оставшимися саперами, подразделением Славяно-Британского легиона и несколькими подразделениями новой белогвардейской Мурманской армии, которые тоже были отданы под его командование[211]

. Четыре тысячи карельских солдат были распределены по четырем батальонам, расквартированным на их землях: самый большой стоял в Юшкозере, а три других — в Вокнаволоке (его задачей была охрана границы), на 44-й ветке (на железной дороге примерно посередине между Кемью и Кандалакшей) и в Сороке[212].

Над зданием ухтинской городской управы, на радиомачте в Юшкозере, над кемскими казармами и над штабом Вудса в Кеми (под Юнион-Джеком) развевался новый флаг Карельского полка — зеленый трилистник на оранжевом фоне. Вудс сам придумал его дизайн (объединив цвета ирландских юнионистов и республиканцев), а изготовлены новые флаги были в Бангоре его братом Робертом (см. с. 59).

Для белых офицеров Мурманской армии, недавно прибывших в Кемь, не остались тайной симпатии Вудса к карелам, к которым они относились с нескрываемым презрением, подозрениями и враждебностью. Зная ирландское происхождение Вудса, они также предполагали, что он был ярым националистом, стремившимся склонить своих подчиненных к сепаратистским выступлениям. Как мы вскоре увидим, их доклады военному и политическому руководству белых сил в Архангельске постепенно настроили британских генералов и дипломатов против Карельского полка и подтвердили подозрения британской штаб-квартиры в Мурманске (проявляющиеся уже в мягких предостерегающих сообщениях от Мейнарда, датированных августом и сентябрем), что Вудс «окарелился». К наступлению зимы была подготовлена сцена для заговоров, двуличной политики и распространения зловещих слухов, что так красочно описал Вудс в своих мемуарах.