Полковник Никто

- Ты сформировал группу? – спросил в один из дней Исмаилов.

- Какую группу, товарищ генерал?

- Ты подходил ко мне с рапортом… человека нашёл…

- А, - вспомнил Котлов. – Так вы же не подписали рапорт на финансирование. Я не стал формировать…

- Я же тебе сказал – за счёт своих средств! – вдруг генерал повысил голос.

Котлов понял, что Исмаилову напомнили про агентурно-боевые группы, и он спускает сейчас это напоминание на голову своего подчинённого.

- Я сформирую, - кивнул Котлов.

- Немедленно! Сегодня к вечеру – доложить о готовности группы! Ты же говорил, что там практически всё готово, что люди уже заряжены и бьют копытом!

Игорь позвонил Олегу, которого не видел уже больше двух месяцев, и договорился о встрече.

- Так что, готова группа? – спросил Котлов, пожимая руку собеседнику.

- Какая группа? – Олег сделал удивлённые глаза.

- Ну, на Украине, - подсказал Игорь.

- На Украине? – бывший опер округлил свои глаза ещё больше.

- Агентурно-боевая, - прямо сказал Котлов.

- А финансирование где? – спросил Олег.

- Я же сказал – финансирование будет! – твёрдым голосом заявил полковник.

- Ну, вот как будет, тогда и поговорим, - ответил собеседник. – А то я как-бы совсем не мальчик, и все эти дела мне понятны… бабки на агентуру вы, походу, уже давно освоили, а теперь вас напрягать начали, а результата нет. Вот ты и цепляешься за каждую возможность. - Олег широко улыбнулся: - Не так, разве?

- Ты что такое говоришь? – возмутился Игорь. – Мы же с тобой друзья-товарищи!

- С каких пор? – уточнил бывший опер. – С того момента, как в ресторане однажды посидели? Нет, дорогой, мы не друзья, и не товарищи. Если хочешь, чтобы я тебе агентурно-боевую группу подарил, плати. Если денег нет – нам с тобой разговаривать не о чем. В субботниках я не участвую – старый уже. На пенсии.

Расстались, не пожав друг другу руки.

Котлов чувствовал себя опущенным ниже канализации.

***

После совещания Исмаилов попросил Котлова остаться. В последние дни управление «жило на работе», люди практически не покидали свои рабочие места, решая массу различных задач, внезапно появившихся в ходе реализации «специальной военной операции» - как назвали войну по целому ряду политических и социально-экономических причин. Но, как бы её не назвали, она оставалась войной, и с жадностью Молоха пожирала людей.

Первые дни операции, когда инициатива во многих случаях оставалась за наступающей стороной, сотворили настоящую беду: войска, ориентированные в основном на лёгкий поход, рвались вперёд, практически нигде не закрепляя достигнутый результат. Окрылённые мнимым успехом, многие командиры полагались на то, что раз противник пропустил передовые части вглубь своей территории, то и на уже «освобождённой» территории сопротивления оказывать он не будет. Это ошибочное мнение привело к катастрофе.

Растянутые тыловые колонны стали гореть одна за другой, логистика наступающих войск была нарушена, и как следствие, войска встали, часто на невыгодных позициях. Встали без топлива, боеприпасов, сухпайков, и самое главное – без возможности быстро эвакуировать раненых в специализированные медицинские учреждения. Началось избиение.

Встретив неожиданное для себя сопротивление, многие командиры растерялись, и не могли эффективно действовать в условиях, которые вдруг стали сильно отличаться от ранее запланированных. Массово стало проявляться отсутствие у высоких командиров должной самостоятельности. Настоящие офицеры стали поговаривать, что как бы сейчас ни было тяжело, но война очень хорошо вывернула наружу «новый облик» - показывая, кто на что способен. Раскрывая, кто купил свою должность для «службы» в мирное время, а кто реально достоин её в бою. Уже в первую неделю СВО по войскам прокатилась волна снятий с должностей, и ещё больше – отказов от исполнения обязанностей, и не только среди рядового состава, но и среди больших командиров, вдруг осознавших, на что они реально пригодны в этой жизни.

- В управление заехала огромная бригада военной контрразведки и следственного комитета, - сообщил генерал. – У Верховного возникло очень много вопросов к той информации, которую ему доводили по ситуации на Украине. Проверка будет тотальной.

- Это же парализует работу… - сказал Котлов.

- Работу? – Исмаилов вскинул брови. – Какую? Ты лучше меня знаешь, на чём основана наша работа – приписки, выдумки, стремление угодить вышестоящему руководству – одно большое враньё. Где здесь слово «работа»?

- Что нам теперь делать?

- Да поздно уже что-то делать, - сказал генерал. – Нам теперь даже уйти за кордон нельзя – вражеские спецслужбы нас там с распростёртыми объятиями встретят. Только не для того, чтобы мы там красиво жили со своими наворованными деньгами. А для того, что бы мы, в их понимании «агрессоры», там красиво сидели. В самых страшных тюрьмах. Знаешь, где сейчас Гончаров?

Игорь знал, что полковник Гончаров, его сосед по кабинету, у которого когда-то был дом в Италии, по документам прикрытия успел выехать из России на третий день специальной операции. Больше о его судьбе Котлов ничего не знал.

- Нет, не знаю.