Полководец

Но как бы Редькин ни был возмущен подобным отношением, не воспользоваться этой глупостью он не мог. Подал знак парням и сам же рванул вперед на полусогнутых. Кхм. Ну, поначалу-то бегом это назвать было сложно. За пару часов тело успело изрядно затечь, так что скорость он набирал довольно медленно. Как и остальные бойцы. Но уже через несколько шагов кровь потекла по жилам быстрее, и стало гораздо легче.

В проход они вбежали беспрепятственно. Только пришлось отбросить рогатки. Заняли позицию за той самой насыпью и начали садить во всех подряд. Несмотря на мушкетную пальбу, их обнаружили практически сразу. Александр успел сделать всего один прицельный выстрел, свалив шведского солдата. Успехи остальных были не больше.

Шведы не стали втягиваться в перестрелку. У кого мушкеты или пистоли оказались заряжены, те пальнули во внезапно появившегося в тылу врага. А затем бросились врукопашную. Практически сразу на смену ружейной перестрелке пришли частые, почти беспрерывные хлопки.

До рукопашной дело так и не дошло. Впечатление Александра было все же ошибочным. В атаку ринулось не более трети. И они их успешно расстреляли. Двое сумели добраться до позиций взвода, но дотянуться до кого-либо им уже не дали. Остальные поспешили воздеть руки, сдаваясь на милость победителя.

Александр мог бы перебить весь гарнизон. Но вот что делать с пленными, даже не представлял. Но потом решил, что пусть об этом болит голова у Карпова. Лешаки же свою задачу выполнили. Кхм. Ну, в смысле на данный момент, разумеется.

— Господин капитан, слышите? — обратился к командиру батареи дюжий сержант.

Офицер и сам ничуть не уступал тому статями. В минометные и артиллерийские батареи вообще старались набирать служивых поздоровее. Потому как с железом дело приходится иметь, а оно страсть какое тяжелое. Сам Пирогов начинал еще с Измайловской сотни. Был гранатометчиком и забрасывал гостинцы за сотню метров точно под ноги противника.

Когда Карпов решил обзавестись минометами, оказался при них. Да так и остался. На сегодняшний день он был самым опытным из офицерского состава. Правда, в науках не преуспел, а на одном опыте далеко не уедешь. Потому и минометный дивизион в артполку не ему поручили. Ну да он на своем месте хорош и тем горд.

По приказу командира полка Родион вывел свою батарею на правый фланг, укрыв за небольшой рощицей. Хм, очень небольшой. Со стороны редута она еще прикроет, но стоит пройти вдоль русла реки, как их позиция сразу же окажется как на ладони.

— Слышу, Михаил Ерофеевич. Ждем сигнала.

Говоря это, Пирогов смотрел в том направлении, откуда доносилась ружейная трескотня. Далековато. Что-то около трех верст. Пальба, поначалу частая, постепенно стала редкой, а там и вовсе сошла на нет. И чем там все закончилось, совершенно непонятно. То ли захватили лешаки тот клятый редут, то ли нет. Поди разбери. Но лучше бы захватили. Потому как если опростоволосятся, то водица может и до минометчиков добраться. Хоть и не смоет, но ноги подмочит.

Взгляд вправо. Там выстроилась рота стрелков. Стоят повзводно, в промежутках картечницы с расчетами. Все прекрасно знают, что Карпов намерен вынудить шведа провести конную атаку именно с этого фланга. И радости это не добавляет. Потому и натянуты люди, как струна на гуслях.

А вот и ракета! Ну, началось. Теперь только держись. Назад ходу нет. Как и вперед. Боярин сказал, их задача — встать здесь намертво. Не насмерть, а именно намертво, потому как если помрут, то швед далее по флангу пройдет и бед наворотит. Ну да ничего. Надо выстоять, так они выстоят. А пока…

— Батарея! Слушай мою команду. Мина шрапнельная! Четыре кольца! Десятью минами! Огонь!

Прицелы он самолично выставлял, как и вымерял дистанцию до цели с помощью дальномера. Так что мины должны аккурат накрыть редут, забитый солдатами. А в каждой мине по полсотни пистолетных пуль. Мало точно не покажется. И если они посылают свои гостинцы по навесной траектории, то шведу сквозь рощицу в псковичей из своих пушек не попасть.

Вдали грохнули первые раскаты разрывов, сзади и слева рявкнули орудия батареи, обосновавшейся на редуте второго батальона. И только вслед за ними раздались громкие и глухие хлопки мин, вылетающих из стволов его батареи. От осознания того, что малость припоздал и начал самым последним, Родион скривился, словно надкусил лимон. Ну да ничего. Он свое еще в бою возьмет.

— Атаман, беда!

Скатившийся с каменного склона казак едва не снес своего старши́ну, но Игнат успел его подхватить, устояв при этом на ногах. Хорошо хоть сложения тот невеликого. Потому встряхнул его Демин, как нашкодившего котенка, и строго потребовал:

— Слышь, Сирый, ты бы не блажил, как баба на сносях, а толком сказывал.

— Так говорю же, Игнат Борисович, беда, — вновь заполошно выпалил казак.

— А в зубы? — деловито поинтересовался атаман.

— Из-за шхеры, что в трех верстах на полдень, пять галер шведских появилось.