Полководцы XVII в

Повествование об этом посольстве похоже на приключенческий роман. В конце июня 1686 года с многочисленной свитой, конвоем стрельцов, на двухстах восьмидесяти подводах посольский поезд покинул Москву. Лето было холодным, дождливым, лошади выбивались из сил на размокших дорогах. Почти месяц добирались до литовского рубежа, а когда добрались — с удивлением обнаружили, что их никто не встречает, не приготовлены ни сопровождающие, ни подводы, ни корма. Но Борис Шереметев приказывает ехать дальше — в неизвестность. 5 августа посольство добралось до Могилева. Здесь Шереметев узнает, что король и гетманы стоят где-то за. Львовом. Снова в путь — на своих кормах, втридорога нанимая подводы. 19 августа посольство приехало в Минск, но только на следующий день объявился «пристав подчаший Слонимский Федор Токаревский». Он проводил посольство до Брест-Лнтовска и вдруг «отъехал», не дождавшись нового «коронного пристава». Польская сторона явно тянула время. А тут еще слухи, что некоторыми пунктами договора король и магнаты недовольны…

Но воевода-дипломат настойчив. Посольство самостоятельно продолжило путь. «Коронный пристав» встретил посольство в пятидесяти верстах, от Львова, когда королю стало ясно, что оно доберется до цели и самостоятельно.

26 сентября Борис Шереметев и его спутники въехали во Львов и… на два месяца застряли в городе. Шереметев посылал в королевский лагерь письмо за письмом, требуя немедленного приема. Королевские сановники отвечали уклончиво, ссылаясь на усталость короля после похода к Яссам и отсутствие многих сенаторов. Но Шереметев жестко предупредил короля, что уедет, если встреча не состоится до 24 ноября. Это фактически означало разрыв договора. 23 ноября, за день до назначенного Шереметевым срока, король сам приехал во Львов.

Пришлось подождать еще больше недели, пока король «совещается» со своими сенаторами. Наконец, 2 декабря посольство было принято Яном Собеским «со всякой честью и учтивостью».

Но учтивость была только внешней. После торжественного приема Шереметеву предстояло еще десятидневное «пререкание» с сенаторами, прежде чем король принес клятву на верность договору и вручил подтверждающую грамоту. Затяжная, напряженная дипломатическая борьба…

На австрийской границе посольство встретили императорские «приставы» и целая рота рейтар для конвоя. Но посольство они сопровождали только часть пути. Снова затяжки, искусственные препятствия. Новых «приставов» приходилось дожидаться по неделе. Потом венский двор вдруг потребовал, чтобы наперед прислали дьяка с проезжей грамотой и списком чинов посольства…

Только 8 марта 1687 года посольство прибыло в окрестности Вены. «Подхожий стан» был для него выделен в открытом поле. Аудиенцию у императора назначили на 12 марта. Явились императорские чиновники, чтобы договориться о церемониале. Борис Шереметев в очередной раз убедился, что честь и достоинство России приходится защищать не только на поле битвы. Спорить пришлось по каждому поводу: на каком дворе императорского дворца послам выходить из кареты и идти пешком, когда снимать шапки, сколько раз кланяться императору… Нелегко это было, но переупрямили австрийцев, установили все по-своему, достойно; 14 марта состоялся торжественный прием у императорами прошел он без «умаленья чести» Российской державы…

А потом — почти на месяц затянулись споры с австрийскими сенаторами, которые то и дело уклонялись от определенных ответов, ссылаясь на отсутствие полномочий. Но и тут удалось кое-чего добиться…

18 апреля — прощальная аудиенция у императора Леопольда I. Послу Борису Шереметеву вручают ответную грамоту императора. Казалось бы, все!

Но Шереметев императорскую грамоту не принимает: в ней он обнаружил «умаление» царского титула и самовольно вставленные статьи о различных льготах католичеству. «Цесарцы» удивлены несговорчивостью русского посла, но он твердо стоит на своем. Честь державы — превыше всего!

И пришлось-таки австрийским чиновникам «исправить» грамоту. 25 апреля император и императрица прощались с посольством, говорили «прилично». Леопольд I даже расщедрился на подарок — серебряную «утварь» весом около трех пудов.

И снова в путь — через Австрию, Польшу, где по-прежнему не было ни «приставов», ни подвод, ни корма. Три месяца длилось изнурительное путешествие. Только 27 июля Шереметев представил в Москве доклад о посольстве. В это время князь Василий Голицын находился уже в походе. Может быть, поэтому и награда за посольские труды последовала только в ноябре. Борис Шереметев получил серебряный кубок в три фунта весом, два «сорока» соболей, золотой атлас в пятьдесят рублей и сто рублей денег. Отдельно за хлопоты о «титуле» ему было пожаловано две тысячи «ефимков» — так высоко оценено старание поддержать честь России!