– Но вы же ХОТЕЛИ, что бы я пришла! – Вера подняла недовольные глаза, посмотрела на меня, как на ребенка, который не понимает прописных истин.
– А у тебя своей головы нет?
***
– Чего вы ко мне пристали?! – Вера нарушила молчанку, расценив мой угрюмый вид на свой лад. – Я поссорилась с парнем, поссорилась с родственниками. Мне некуда больше идти в этом городе. Я пришла, чтобы вы меня пожалели.
– Пожалею. Встань с дивана.
– Зачем? – удивленно спросила Вера.
Выпростала ноги, опустила на пол, но подниматься не спешила.
Почувствовал, как недавнее Верино уныние сменяется интересом.
– Стань посреди комнаты, – сказал я.
Я уже знал, что сделаю. Пусть Велиал порадуется.
Вера удивилась моей перемене, но не спорила.
Соскочила с дивана, стала посреди захламленной комнаты, определяя равноудаленное пространство между столом, диваном и шкафом.
Я прикрыл комнатные двери, демонстративно защелкнул, будто отрезая путь к отступлению.
Вера глянула на меня из-под челки. Щеки зарумянились.
Вера принимала игру.
***
В напряженной тишине, сохраняемой закупоренными на зиму окнами, я почувствовал, как вздрогнуло ее дыхание.
Почувствовал, как заключенное в четырех стенах пространство наполняется эмоциями страха, азарта, какого-то неодолимого, необъяснимого желания.
Новооткрытым бесовским чутьем я чувствовал, как ее сознание еще противиться, предполагая, что сейчас произойдет, но тело уже откликнулось, запуская вселенский механизм предвкушения, сладко млея, наполняя набухающий цветок липким нектаром.
***
Я смотрел на стоявшую посреди комнаты девушку, и думал, что с нею сейчас сделаю.
Мне вспомнилось видение из недавнего сна: Вера и суккубы. Мне хотелось, что это происходило на самом деле.
Я подошел, не отводя намагниченных глаз от хрупкой фигурки.
– Ты – моя! – еле слышно прошептал я, чувствуя, как за левым плечом хмыкнул Велиал.
Глава тридцатая
***
Взгляд уцепился за отражения в зеркале: мое и Верино.
Ее отражение было укутано красно-розовыми туманом, с прожилками желтого и фиолетового, моя же аура мерцала карминно-красным и грязно-коричневым по краях.
Это мне казалось или было наяву?
Я не мог ответить. Как и не мог сказать, наяву ли происходит эта скабрезная фантасмагория.
***
Пьянея от надуманной вседозволенности, я подступил к Вере. Бесцеремонно ухватил за край свитерка, поддел, запустил руки к горячим, пульсирующим в такт сердечка, грудкам. Коснулся набухших жемчужин сосочков, ущипнул.
– А-ай! – пискнула Вера, но не отстранилась.
Еще раз ущипнул, прокрутил меж пальцами: девушка, дернулась, ухватила меня за запястья.
– Не трогай! – отбросил ее руки.
***
Девушка, вероятно, почувствовала мои мысли. Убрала руки за спину, опустила голову.
Ее аура в зеркале пошла сине-серой рябью.
От неожиданной догадки я зло прищурился, посмотрел на покорную фигурку, пунцовые щечки, сбитое дыхание.
Я подхватил край свитера, принялся медленно закатывать под мышки, под самую шейку, открывая грудь.
Чуть отступил, залюбовался белеющими конусами, оттененными еще сохранившимся летним загаром: с маленькими пупырчатыми ареолами, с камушками сосочков в навершии, отмеченных сплюснутыми дырочками.
– Как зовут твоего парня?
Вера подняла глаза, будто выныривая из дремы.
Дернула рукой, пытаясь откатить свитер.
– Стоять! Опусти руки.
Опустила, замерла.
– Какого? – хрипло шепнула.
– За которого замуж собралась?
– Женя. Евгений. Я же говорила…
– Он тебя любит?
– Да… Наверное.
– А ты его?
Вера отрицательно качнула головой.
– Он тебя ТАКОЙ видел?
– Нет?
– Кто тебя такой видел?
– Никто.
– Совсем никто?
– Ты…
– А так?
Я запустил пальцы за резинку брюк, сдернул одним рывком до колен. Потом и трусики в голубеньких легкомысленных цветочках.