Полночь

Музыка становится громче, потом вдруг смолкает, и вместо «Doors» раздается какая-то совершенно жутко заунывная психоделика, от которой хочется если уж не вскрыть себе вены, то в крайнем случае взобраться голым на дерево и визжать, пока не лопнут голосовые связки. Катрин вскакивает с гамака, запутываясь в сетке, падает, встает и бежит. У мангала, скрючившись, стоит Айс, он поворачивал на углях шампуры, с придирчивым видом проверяя, не подгорело ли мясо, а внизу лежит тело Марины, одной руки у нее уже нет, и вокруг все в крови, но она еще жива. Айс берет топор, с ловкостью мясника отрубает вторую руку Марине и начинает срезать с нее мясо для очередного шампура.

– Привет, Катри-и-и-ин, – протяжно шепчет Айс. – Хочешь шашлычка?

Марина захлебывается криками, разбрызгивая повсюду кровь. Катрин пятится назад и вдруг на что-то натыкается. Смотрит вниз и кричит не своим голосом – это Влад. Ног нет по самый пах, вместо них мокрые лохмотья и обрывки мышц.

– Они сожрали мои ноги, Катрин, – плачет Влад, и изо рта его выливается морская вода с водорослями. Он ползет, отталкиваясь руками и волоча свое укороченное тело. – Сожрали ноги, сожрали ноги, и в этом все вы виноваты…

– Эй, привет! – внезапно слышит она знакомый до боли голос. – Привет, Катрин!

Девушка поднимает голову и понимает, что знает стоящего в дверях дома человека. Это как раз тот, кого искал Айс. Это… Это…

Она рывком села, тяжело дыша. Спутанные волосы закрыли ее лицо, и она замотала головой, одновременно пытаясь прогнать остатки кошмара.

– Катрин, ты чего? – спросил Валик. Он сидел у воды и методично подбрасывал в воздух камешки.

Катрин с трудом встала на дрожащие ноги. Тусовка. Пьянка на даче. Вот где она видела Айса.

* * *

Они шли гуськом. Эд первым, за ним Татьяна и потом Вячеслав, матерящийся вполголоса, который уже жалел, что согласился пойти за компанию. Впрочем, нет, не зря он пошел. Уж больно не нравились ему в последнее время взгляды, которыми обменивались его Танька с Эдом.

– Нас уже вовсю ищут, наверное, – сказала Татьяна, чтобы хоть как-то заполнить неловкую паузу – она прекрасно видела состояние Вячеслава и боялась, что того, как говорится, рано или поздно прорвет.

– Н-да-а, – протянул Бравлин. Он поддел носком ветку, и она отлетела в сторону. Его мысли снова вернулись к этой фотографии. – Может, мне тоже послать какую-нибудь фотку своему дядюшке? Сделать в фотошопе, как он мне минет делает, и разослать по зонам. То-то смеху будет! Сразу из авторитетов к опущенным скатится.

– Я думаю, это не лучшая идея, – сказал Эд. – На твоем месте я бы передал через кого-то, что хочу переговоров. Даже в странах, где действует обычай кровной мести, всегда есть возможность откупа.

– Да слышал я, – раздраженно проговорил Вячеслав. – Только ты не знаешь этого хмыря…

Помолчав, Эд спросил:

– Слава, а ты, случаем, не сам себе эти фотки подбрасываешь?

– Я?! Ты че, совсем охренел?! – взвился Вячеслав. – На кой оно мне нужно?

– Да ты не кипятись. Может, у тебя на почве того случая чувство вины обострилось, – мягко сказал Эд. – Знаешь, я недавно передачу смотрел, там про одного маньяка рассказывали из Алтайского края. Так вот, в детстве они загнали какую-то девочку в колодец и никому не сказали, а она там умерла. И у него спустя много лет поехала крыша, он даже вообразил, что она жива и собирается мстить тем, кто тогда издевался над нею. И сам себе отправлял письма с копиями вырезки из газет о пропаже девочки еще тех лет. А потом он стал убивать людей. Его потом, конечно, поймали[40].

– Делать мне не фига, – сварливо сказал Вячеслав. – У меня в башке шарики еще пока в своих гнездах стоят.

Лес, по которому они шли, отдаленно напоминал джунгли, но это не было джунглями. Тут росло все что попало, а некоторые растения и деревья Эд, которого было сложно чем-то удивить, вообще видел впервые. Но настораживало другое. Полнейшая, абсолютная тишина, ни малейшего звука, ни дуновения ветерка. Словно они находились в герметичном помещении, обставленном декоративными пальмами и кустарниками.

Скоро лес закончился, и они вышли на открытое пространство, сплошь заросшее высокой темной, болотного цвета травой. Впереди темнели горы, верхушки которых скрывались в серо-дымчатом тумане.

– Ну что, пойдем дальше? – спросил Эд. – Если устали – возвращайтесь или подождите меня здесь.

– Ладно тебе, Эд. Будто я не вижу, что ты хочешь, чтобы я ушел, а Танюшка с тобой рядом была, – съязвил Вячеслав.

Эд, не изменившись в лице, пошел вперед.

– Дурак ты, Слава, – бросила Татьяна.

– Я дурак? – снова завелся Бравлин. – Что ж ты тогда живешь столько лет с дураком-то?!

Лицо женщины залилось краской, и она молча последовала за Эдуардом.

«Значит, было», – вихрем пронеслась в голове Вячеслава едкая мысль. Он знал, что Татьяна не умела лгать – ложь всегда высвечивалась у нее на лице крупными буквами подобно неоновой рекламе. «Было у них что-то. А я, мудак, столько времени был слепым!»