Полночь (СИ)

Берта оказалась на год старше Дария, потомственная рабыня, неграмотная, но смышленая девушка, ей очень нравилось учиться. Поначалу боялась меня, потом оттаяв, тараторила без умолку. Постоянно обо всем расспрашивая. Схватывала все на лету, впитывая все как губка. Помогала в меру своих невеликих сил, стирала бинты, носила воду, кормила и ухаживала за людьми. Я старался ей рассказывать все, справедливо полагая, что эти невеликие знания в будущем ей сильно облегчат ее участь. Рабыня-врачеватель, все-таки гораздо лучше живет, чем рабыня-шлюха. Я поговорил с кашеваром Арно, чтобы раненым готовили отдельно. Он, спросив предварительно у Родрига, который оказался что-то вроде зам-кома. Стал выделять нам продукты, чтобы мы готовили для себя сами. Короче спихнул на меня часть своих обязанностей, буркнув: “Раз не нравится моя стряпня, сам для них готовь” Я честно, хотел в него запустить его же котлом с кашей. Потом плюнув, стал готовить раненым сам, жидкие бульоны. Кашу многие просто есть не могли. В процессе готовки, к костру постоянно начали стягиваться люди. Всем понравилась моя стряпня. Сначала приходили просто раненые, посидеть у костра, потом уставшие солдаты после смены. Даже усатый с монахом приходили, которые оказались; барон Бруно фон Крунн, друг и ближайший соратник графа Джонатана де Готье, и всегда мрачный брат Нестор, экзекутор из ордена Искупления. Его боялись все, даже де Готье. Всех забавлял, странный и непонятный малолетний деревенский паренек. Который их не боялся, и как оказалось, был куда лучший врачеватель чем Люк, прослуживший с ними пять лет. Так прошло уже девять дней, идти нам еще столько же. И вот в один из вечеров, сидя у костра усатый разомлев от тепла и вина вспомнил.

— Ну вот видишь, ты хорошо врачуешь. А говорил, дон Матэо из Глироса плохой учитель.

Эх дядя, знал бы ты где я на самом деле учился…

— Каюсь виноват, беру свои слова обратно. Теперь, почетное звание пьяницы и живодера, заслуженно перешло к Люку. Просто тогда, мне не с кем было сравнивать. Взрыв смеха расцвел над поляной на которой мы остановились. Они хохотали надо мной, схватившись за животы. Я тогда готовил ужин для раненых, не особо глядя по сторонам. А надо было бы. Я бы точно заметил хлыща, который исподлобья смотрел на нас, планомерно накачиваясь вином.

Закончив с готовкой, и собрав вещи, я пошел в палатку, которую нам выделили для хранения вещей, и где мы ночевали. Нужно было перевязать и накормить людей. Зайдя, уставился в изумлении на этого мудака, который спустив штаны и скинув все наши невеликие запасы трав и тряпок в грязь, насиловал бедную Берту. Она лежа на столе тихо поскуливала разбитыми губами, не имея возможности сопротивляться. Он повернул голову, посмотрев на меня сказал, оттопырив губу.

— Вина мне бегом принес шваль, и жди у входа пока не позову. Смачно плюнув мне на ноги.

Пьяный урод! Драться с ним? Так он меня просто зарубит, и скажет я на него напал.

Вы не подумайте, я не струсил. Я бы мог на него кинуться, но думаю, он именно этого и хотел. Я бы конечно мог это все проглотить и промолчать, в конце концов Берту насиловали не раз, да и оскорбления от пьяного утырка особо ничего не значат. Да наверное так было бы и правильно, с учетом реалий местной специфики. Постоять промолчав, пока костеродный издевается над рабом. Но у каждого человека есть такая черная муть на душе, если в тебя плюют, она всплывает затмевая сознание. Да и я не местный, и до этого никому не позволял вытирать о себя ноги никогда! И недолго думая я пошел к начальству, раз поставили меня врачевать, будьте добры, дайте мне условия, пусть они там сами разбираются. Еще на подходе к шатру де Готье услышал, как он крушил утварь, изрыгая проклятья на голову Алберто Моретти. Того самого хлыща, который насиловал бедную Берту у меня в палатке, раскидав наши вещи, это я похоже удачно зашел. Он был в ярости, матерился, метая все что попадется под руку. Охрана втянув голову в плечи изображала статуи, и даже не подумала меня остановить. В шатре была знакомая троица, сам де Готье, его усатый друг, и брат экзекутор.

Глава 3

— Сэр Джонатан…Вжууух. Рядом пролетел кувшин с вином. Метко кстати кидает. Точно в голову попал бы, если бы я не уклонился.

— ЧТО?!

— Сэр Джонатан, пожалуйста, воздействуйте на Моретти, не возможно так работать. У меня куча раненых, и нет больше никаких лекарств. Он раскидал все последнее, залив все вином. И насилует эту рабыню на бинтах с лекарствами, которыми она должна их перевязывать сейчас. Если ему так хочется, пусть идет сует свой член куда угодно, в дерево или в своего коня. Лишь бы его не видеть. Я его не боюсь, и если он опять ко мне полезет, я его сам убью.

Несколько секунд повисли в звенящей тишине…все уставились на меня. Даже охрана, по-моему, только заметила, что я прошел.

— Где этот сучий выродок сейчас?! В лазарете?! Прошипел он, оскалившись в ничего хорошего не предвещающей гримасе. Проходя, откинул тяжеленный дубовый стол, как будто муху смахнул. И пошел сжав кулаки к лазарету.