Полночь (СИ)

Эти четыре дебила, поверив ему на слово, оставили свой пост, решив, что им дал чрезвычайно важное поручение сам черный барон и наставив на меня алебарды, повели в подвалы, где располагалась камера для опасных заключенных. А я стоять то не могу нормально, и соображаю с трудом после ночи избиения и пыток. И вся абсурдность ситуации меня ввела в гомерический хохот, когда мы пришли к камере, где содержались заключенные. Они в красках расписывали своим коллегам чтобы те были поосторожнее со мной, пока звеня массивными ключами открывали решетку. Я натурально заржал, и тут же пожалел, один из тупой четверки чуть не заколол меня своей алебардой, испугавшись внезапного громкого смеха, избитого до состояния котлеты и закованного в кандалы по рукам и ногам худощавого подростка, годящегося ему в сыновья. Так мой почетный эскорт и затолкал меня в переполненную камеру, куда ни разу не проникал солнечный свет, наставив алебарды всей гурьбой, под аккомпанемент моего безумного смеха.

Наверно именно это и стало той невидимой плотиной, что сразу разделила меня и остальной народ, населяющий переполненную каменную утробу, что называют камерой содержания заключенных. Мой безумный смех и то как меня затолкала стража, явно опасаясь закованного в кандалы по руками и ногам, плюс черная роба, в которую одевали особо опасных головорезов. А так же мое измочаленное состояние говорило, что меня долго и упорно пытали. Все это никак у них не вязалось с моими небольшими размерами и совсем юным возрастом, и заставляло людей хорошо призадуматься.

Но я был слишком избит и мало что соображал и примостившись в ближайшем уголку моей камеры, уснул, провалившись в целительный сон. Проснувшись после первой ночи за решеткой, я выяснил, что здесь содержится сто восемьдесят человек. Это был улей, муравейник, кишащая масса плотно притиснутых друг к другу людей. В округе стоял постоянный гул из разговоров, шепотов, стонов, жалоб и криков.

Помещение в подвале для заключенных — она же Яма. Был один из отстойников преисподней, предназначена для содержания опасных заключенных. Тут содержались самые отъявленные отбросы общества. Опасные как для себя, так и для окружающих. Именно таких, находить и убивать была моя работа последние два года. Грабители, убийцы, предатели, насильники и прочие прекрасные люди с высокой моралью оказывались именно тут. Каземат был довольно большой, двадцать пять шагов в длину и десять в ширину. В середине был коридор по которому периодически ходили надзиратели. Камеры для самих заключенных были по бокам, по девять с каждой стороны. Они были разделены решетками, и от коридора их отделяли три арочных каменных зарешеченных прохода, два глухих, и один в центре с дверью, и в каждой содержалось по десять человек. Крысы, кровососущие насекомые, вши и прочие гады присутствовали в больших количествах, обитая в комфортной среде слежавшейся гнилой соломы. В изобилии раскиданной по каземату, и служившей постелями и мебелью для заключенных. Потому что другой мебели не было, только холодный камень стен и пола или гнилая солома. Все это дело освещалось тремя тусклыми шарами, артефактами освящения, которые с трудом освещали пару ярдов вокруг себя. Но все равно это было в разы лучше, чем чадящие факелы, которые сжигали кислород которого сильно не хватало.

Естественно в этих казематах надзирателям было плевать на самочувствие заключённых и они предоставляли им самим заботиться о себе. Заболел? Значит тебя Всевидящий наказывает за твои грехи. В камерах всегда была толчея, духота и дикая вонь от сотен тел, годами не видевших мыльню, постоянно блюющих на пол, гадящих мимо ведра, которое заменяло отхожее место в каждой камере. И спертый воздух, который в подвале в принципе не проветривался. Дышать было просто нечем.

Проснулся я от того что мне чем-то пронзили спину. С трудом сев на полу я обнаружил трех присосавшихся ко мне клещей. Это были жирные темно-серые твари, раздувшиеся до того, что почти превратились в шар. Я прихлопнул их кулаком, и во все стороны брызнула кровь, моя кровь. Эта твари всласть полакомилась мной, пока я спал, клещи были бичом Ямы. Первое, потому что они оставляли ранки которые не заживали и начинали гноиться, второе они были разносчиками болезней. Я посмотрел в глаза окружающих. У одних взгляд был мертвый, у других безумный, у третьих возмущенный, у четвертых испуганный.