Полночь в Часовом тупике

— Здравствуйте, мсье! Ну вот, нас избавили от убийцы, Париж весь бурлит! А во всем остальном мире тоже все убивают друг друга как хотят, вот ужас-то!

Жозеф, который стоял на лесенке возле полок, соскользнул вниз.

— О чем это вы? — нехотя поинтересовался Кэндзи.

— О преступлениях в Часовом тупике, о Бурской войне, ну не знаю! Нет ни одной газеты, которая бы не разжигала в человеке самые низменные истинкты. Вместо того чтобы стараться поднять народ до своего уровня, как учит мсье Эмиль де Жирарден, газеты сами опускаются до уровня читателя, я, в конце концов, стану читать только журналы мод!

Она швырнула на прилавок «Паспарту», которую мгновенно подхватил Виктор.

— Они его поймали, — шепнул он Жозефу.

— Кого?

— Фермена Кабриера. Какой-то служащий омнибусной компании его выдал.

— Немного внимания, пожалуйста, — попросила фройляйн Беккер, — у меня важная новость: я обручилась!

Кэндзи, оживившись, поднял голову:

— Мои поздравления. И кто счастливый избранник?

— Торговец автомобилями из Франкфурта. С его помощью я получила «Сертификат специальной способности» к вождению транспортных средств не более ста пятидесяти килограммов веса. Вы можете себе представить, французскими префектурами было выдано всего тысяча восемьсот таких дипломов! Я вместе с экзаменатором села за руль авто «Клеман-Гладиатор», проехала по трудному маршруту и…

Виктор метнул быстрый взгляд на Кэндзи, убедился, что тот плотно взят в осаду, и кивнул Жозефу на дверь задней комнаты.

— Что они собираются с ним сделать? — заволновался Жозеф. — Я уверен, что это не он, меня убедила матушка Ансельм. Где они его отыскали?

— В мастерской шорников.

— Как же глупо получилось! Надо было мне там походить по заводу позавчера!

— А кто вам сказал, что ваша матушка Ансельм не лжет, не покрывает его? Как бы то ни было, Огюстен Вальми постарается довольствоваться этим подозреваемым и побыстрей закрыть расследование.

— Виктор! Жозеф! Идите сюда, нужно произвести инвентаризацию Мюссе! — в голосе Кэндзи слышалось беспокойство.

— Это крик о помощи, — заметил Виктор. — Пойдем, а то хуже будет.

Когда они пришли, Кэндзи уже прижался к камину, теснимый напористой Хельгой Беккер.

— Надо жить в ногу со временем, мсье Мори, За несколько су вы можете использовать одно из ста десяти электрических авто, которые Генеральная компания транспорта предоставила в общий доступ.

— Я все-таки боюсь, что на каждом перекрестке нашего города тогда окажутся задавленные пешеходы, — проворчал Кэндзи.

— Я предпочитаю ходить ногами по твердой земле, — заявила Эфросинья, которая как раз собиралась подняться по винтовой лестнице. На самом верху лестницы стояла Мели Беллак и боязливо на нее поглядывала.

— Наш внучок все такой же непоседа? — поинтересовался Кэндзи, внимательно разглядывая бюст Мольера.

— Если бы он был в том возрасте, когда носят форму, он бы показал этим «бузотерам и буроломам», которые осмелились восстать против англичан.

— Вообще-то это голландские фермеры, — уточнила Хельга Беккер.

— Да и наплевать! Я так подозреваю, что это дикари, которые пляшут под звуки тамтама. И потом, что это за страна такая, с гулькин нос: Трамваль какой-то. Кто о ней до этого слышал?

— Трансвааль, четвертая «н», два «а», — бросил Кэндзи, явно уже на грани нервного срыва. — Будь я проклят, если вам удастся найти его на карте.

— А вот и ошибаетесь! Я найду его там, где ему самое место, в Африке, это континент, где куча неизученных земель, и меня туда не заманишь, ни пешком не пойду, ни на велосипеде не поеду, ни на вашей этой электрической машине. Вот так, давай, потешайся, — крикнула она Жозефу, — насмехайся над матерью! Ох, уснуть бы и никогда не проснуться! А вы там, альпинистка-скалолазка, не хотите что-нибудь приготовить на ужин?

Виктор наклонился к Жозефу и прошептал ему в ухо:

— Мне надо увидеться с комиссаром Вальми. Прикройте меня, а потом подходите к трем часам в кафе «Взад-вперед». Попробуйте еще расшевелить вашу матушку, пусть побушует, тогда никто и не заметит, как я уйду.

— Да ее и шевелить не надо. Она и так готова к извержению, точно вулкан.

Он сказал нарочито громко, жалобным тоном:

— Мама, если тебе не трудно, ты могла бы говорить на полтона ниже, а то я не могу сосредоточиться на Мюссе.

Невзирая на свою занятость, Огюстен Вальми весьма любезно принял Виктора. В его свежевыкрашенном кабинете теперь красовалась репродукция картины «Разбитый кувшин». Ему нравилась эта работа Грёза[37], которая символизировала утраченную девственность: она укрепляла его в уверенности, что женщины — непредсказуемые создания, и их хрупкость — лишь иллюзия, приманка для сильного пола. Огюстен Вальми был непривычно весел, потирал руки и даже предложил гостю сигару.

— Дорогой мой Легри, ну вот мы и избавились от этого заковыристого дела. Уличный художник, куда катится мир? Он в камере предварительного заключения.

— А какой, вы считаете, у него мотив преступления?