Полночное небо

Когда лодка отплыла достаточно далеко, Августин отложил весла и занялся удочкой. Мальчишкой он рыбачил и, повозившись немного с катушкой, вспомнил забытые навыки. Первый заброс получился неудачным, второй вышел гораздо лучше. Блесна с легким шлепком ударилась об воду. Августин начал потихоньку наматывать леску так, чтобы блесна на другом конце приплясывала. Айрис внимательно следила за его руками. Он снова забросил удочку, а затем передал ее девочке. Она охотно принялась накручивать леску. Так они и менялись: Августин забрасывал, Айрис наматывала, – и ждать им пришлось недолго. Леска дернулась, удочка нагнулась к воде – сперва легонько, а затем сильнее, пока кончик не оказался в нескольких дюймах от поверхности. У Айрис загорелись глаза. Она крепче схватилась за удилище и вопросительно посмотрела на Августина.

– Держи крепче и продолжай крутить катушку. Похоже, у тебя там здоровенная рыбина!

Чем ближе Айрис подтаскивала добычу, тем сильнее та сопротивлялась. Августин хотел было забрать удочку и довести дело до конца, но девочка неплохо справлялась сама. Вскоре рыба билась уже у самого борта. Августин достал сачок и вытащил рыбину. По-видимому, им попался арктический голец весом около пяти фунтов – длиннее, чем рука Айрис, и толще раза в два. Рыба яростно подпрыгивала на дне лодки, теряя силы, но истово пытаясь выскользнуть за борт. Августин вытащил нож и уже собирался вонзить лезвие у основания ее черепа, когда вспомнил, с каким сочувствием отнеслась Айрис к убитой волчице.

– Лучше отвернись, – сказал он девочке.

Она решительно мотнула головой.

Августин ножом перебил рыбе хребет, вытащил крючок у нее изо рта и проткнул жабры, сделав по небольшому надрезу на каждом боку. Он держал гольца над водой, пока кровь стекала темными, густыми струйками по чешуе, капая с хвоста в прозрачную студеную воду. Августин взглянул на девочку: она так забавно морщила носик, что он рассмеялся.

– Прости, но люди не едят живую рыбу.

– Следующую я убью сама, – парировала Айрис.

Августин положил гольца в припасенный контейнер, льдинки на дне которого тут же порозовели, сполоснул в озере руки и нож, а затем убрал лезвие в рукоятку.

– Готово, – выдохнул он. – Теперь ты закинешь удочку?

Он показал, как сперва прижать леску указательным пальцем – и в последний момент отпустить. Девочка нетерпеливо кивнула.

– Знаю, знаю. – Она махнула рукой, чтобы Августин посторонился.

* * *

Вернувшись, они устроили пир горой: запекли рыбу, открыли банку зеленого горошка, развели картофельное пюре из порошка, добавив много чесночной приправы, – а после ужина уселись у палатки, наблюдая, как по водам озера светлыми змейками пробегает рябь. Когда чуть позже Августин проснулся в садовом кресле, он не мог понять, сколько времени провел на улице. По воде по-прежнему бежала легкая зыбь, солнце все еще припекало его голые ступни. Небольшое стадо овцебыков пришло напиться из озера. Животные столпились на противоположном берегу. Августин пониже надвинул на лоб широкополую шляпу, найденную в продуктовой палатке, и присмотрелся. Он насчитал восемь животных. А потом разглядел детеныша – тот прижимался к матери, едва заметный среди косм ее лохматой, еще не полностью слинявшей зимней шубы. Августин хотел позвать Айрис, но ее поблизости не оказалось. Наверное, спит, решил он. Встал с кресла, опершись руками о грубо сколоченные фанерные подлокотники, и спустился к кромке воды.

Животные утоляли жажду на мелководье. Маленький теленок нетерпеливо рыхлил копытцем землю, мыча и зарываясь мордой в мохнатый материнский бок.

– Umingmak

, – пробормотал Августин.

Так инуиты называли овцебыков. Он понятия не имел, откуда узнал это слово и зачем его запомнил. Буквально оно значило «бородачи».

Августин провел рукой по своей клочковатой бороде, по длинным космам шевелюры – еще густой, несмотря на возраст. Он улыбнулся и на всякий случай ощупал уголки рта – убедиться, что все сделал правильно.

14

Салли не хотела делать перерыв и терять сосредоточенность, которая сдерживала поток мыслей, но так устала, что отвлекалась все равно. Почти все утро с ней бок о бок проработал Тибс. Они не говорили о том, что случилось при установке антенны; они вообще ни о чем не говорили, кроме текущих задач. Салли была благодарна ему за молчание. Сил хватало лишь на настройку новой системы связи. Даже проблеск сочувствия мог выбить из колеи. Вынудить вернуться на койку, задернуть штору – и повсюду, куда бы ни упал взгляд, видеть Деви в громоздком белом скафандре, исчезающую во тьме.