Полночный прилив

– Я понимаю, Шанд. Но я лично не убежден, что из эдур выйдут хорошие завоеватели. Повторюсь, что помешает им рубить головы или угонять летерийцев в рабство? Сровнять с землей каждый город, каждую деревню… Одно дело – обрушить экономику во имя реформ и переоценки ценностей, и совершенно другое – развязать геноцид.

– Почему же другое? – воскликнула Риссар. – Сами летери убийствами не гнушаются! Сколько тартенальских деревень сожжено? Сколько детей нереков и фараэдов поднято на штыки? Сколько угнано в рабство?

– Хочешь опуститься на их уровень? Зачем подражать самому низкому и возмутительному? Тебе отвратительно видеть младенцев на копьях, и потому ты собираешься сделать то же самое? – Тегол по очереди смотрел на женщин, но они молчали. Он запустил пятерню в волосы. – Представьте, чисто теоретически, обратную ситуацию: Летерас объявляет войну во имя свободы и, так сказать, высоких моральных устоев. Как вы отреагируете?

– С отвращением, – пробормотала Хеджун, закуривая трубку и исчезая в клубах сизого дыма.

– Почему?

– Они хотят свободы не для людей, а для своего бизнеса, который на этих людях наживается.

– А если они стремятся предотвратить геноцид и тиранию?

– Тогда тем более ни о каких моральных устоях речь не идет – у самих рыльце в пуху. Что до тирании, Летер осуждает ее, только когда она расходится с его экономическими интересами. Все их притязания на высокую мораль по определению фальшивы.

– Прекрасно, аргументы мне понятны. Вывод напрашивается только один: как ни крути, все плохо. Прошлое красноречиво, и потому к Летеру относятся с подозрением. В настоящем есть какие-то попытки доверие вернуть. И только будущее покажет, кто прав.

– Все это теория, – вздохнула Шанд. – К чему ты клонишь?

– Не все так просто, как кажется. Парадигма мышления редко меняется по чьей-то воле. Изменения рождаются из хаоса. Человек натыкается на что-то совершенно новое, и все предосудительное в его натуре готово вырваться наружу. Мы просто обязаны действовать обдуманно.

– О чем ты вообще, Странник тебя возьми? – воскликнула Шанд.

– Я хочу сказать, что нельзя без зазрения совести обрушить экономику, пока не станет ясно, как пойдет война.

– Без зазрения совести? Да плевать! Мы хотели мести. Летери вот-вот уничтожат еще один народ, и я намерена их проучить!

– Тисте эдур рано списывать со счетов. Главная задача сегодня – эвакуировать нищих и задолжавших нереков, фараэдов и тартеналов на мои острова. Остальное подождет. Должно подождать, пока я не дам команду.

– Ты нас предаешь!

– Не предаю и не иду на попятную. Я не слеп и понимаю, что моя цивилизация, несмотря на заявления о праведности и неподкупной честности, построена на стремлении к наживе.

– С чего ты взял, что тисте эдур добьются успеха там, где все остальные проиграли?

– Успеха? Не нравится мне это слово. Будут ли они сложным и жестоким противником? Думаю, да. Их цивилизация гораздо старше, ее золотой век остался в далеком прошлом. Сейчас они живут в страхе, воспринимают финансовое влияние и давление Летера как угрозу и скрытую войну культур. С их точки зрения, Летер – развращающий яд, потому они обозлены и непоколебимы. С отвращением взирая в будущее, они решили повернуться к нему спиной и мечтают о давно ушедших днях. Даже если бы летери протянули руку помощи, эдур восприняли бы это как предложение покориться и прямое покушение на все, что им дорого. Гордость никогда не позволила бы им принять помощь. Они отрубили бы дружескую руку и станцевали бы на крови. Самый худший сценарий – если эдур так или иначе войну выиграют и оккупируют Летер.

– Не бывать этому. А если бы и так… Хуже-то уже некуда.

Тегол бросил на Хеджун внимательный взгляд и пожал плечами.

– Поживем – увидим. А пока не расслабляйтесь, дел еще по горло. Как там наша нерек с двумя детьми?

– Переправили на остров, – отозвалась Шанд. – Мелкие лопали столько, что она не успевала готовить. Начали жиреть. Печальная история…

– Что ж, дамы, ночь на дворе, и я тоже голоден, так что с вашего позволения…

– А Ублала? – перебила Риссар.

– Что Ублала?

– Пусть вернется!

– Боюсь, не вернется. Вот она, расплата за легкомыслие!

Тегол поспешно вышел.

Пробираясь домой тихими улочками, он обдумывал собственные слова. Да, беспокоиться определенно стоило. Судя по доходящим до него слухам, предстоящая война будет совершенно не похожа на предыдущие. Столкновение воли и амбиций, темные движения души и скрытые мотивы… В этом, разумеется, все войны одинаковы, однако на сей раз исход непредсказуем, и даже само понятие победы кажется двусмысленным и туманным.

Тегол пересек площадь Берл и вышел к складам, за которыми начиналась его улица. Остановился закатать неровные рукава, подтянул брюки и нахмурился. Неужели похудел? Кто его знает, шерсть ведь растягивается…

Из сумрака возникла фигура.

– Ты опоздал!

Тегол вздрогнул.

– Куда?

Шурк Элаль замерла в двух шагах.

– Я жду-жду… Бугг сварил суп. Где тебя носит?

– Что ты вообще здесь делаешь? Тебе нельзя высовываться…

– Надо потолковать, – перебила она. – Про Харлеста.

– А что такое?