Полночный путь

Когда на рассвете завтракали у костра, уже одетые в походную одежду, заскрипели створки ворот, и оттуда принялись неспешно вытягиваться одна за другой телеги, запряженные пароконными упряжками. Впереди шагал Унча, в кольчуге, тонкой работы, в добротных сапогах, в шлеме, с личиной и бармицей. У пояса — сабля, в добротных ножнах, окованных серебром. Да и конь, которого он вел в поводу, был не из последних. На телегах возницы тоже были одеты в кольчуги, рядом лежали щиты, луки в добротных кожаных налучьях, у пояса, у кого сабли висели, у кого тяжелые мечи.

Горчак присвистнул, и тихо проговорил:

— Ну вот, и неприметный купчик объявился…

— Ты это о чем? — удивленно спросил Серик.

— А ты приглядись повнимательнее; поклажи вроде немного, а колеса в песке глубоко вязнут. Тяжелый товар в тех телегах… Ну, хитрован! Обвел-таки вокруг пальца! То-то я все думаю: Унча, Унча… Вроде как зверушку так зовут, хитрую и пронырливую?..

До Серика все еще не доходило. Он переспросил:

— Кого обвел вокруг пальца?

Шарап проворчал хмуро:

— Чего непонятного? Оружие в телегах! А мы теперь, вроде как охрана при нем! И еще, змей такой, с нас же и оплату слупил за свою охрану…

Унча подошел к костру, сияя улыбкой от уха до уха, сказал:

— Видишь, я готов, как уговаривались. Давай остальное! — и требовательно протянул руку.

Горчак едко спросил:

— А шесть телег, эт што, припасы в дорогу?

Не моргнув глазом, Унача кивнул:

— А как же? Путь дальний; в землях башкиров все больше дремучие леса, сосняки — пасти коней негде, вот и пришлось овса побольше взять. Да ты не боись! Там и на ваших коней припасено, отдельную плату не возьму…

— Ну, спасибо! — Горчак все еще медлил, видимо собираясь поторговаться.

Унча это понял, и требовательно выговорил:

— Уговор дороже денег! Я могу и без тебя пойти…

Горчак тяжко вздохнул и вложил в протянутую руку кошель. Унача перекинул кошель отроку, который шел позади его лошади, и тот торопливо зашагал в острог. Вскочив на коня, Унча крикнул:

— Догоняй! Недосуг мне ждать, пока вы прохлаждаетесь… — и обоз потащился вдоль берега Самарки.

Горчак сказал:

— А и верно; чего прохлаждаться?..

Быстро навьючили коней, Горчак заботливо помог половчанке навьючить заводных. Серик отметил, что Горчак умудрился подобрать ей кольчугу по размеру, на поясе ее висела нетяжелая сабелька, а на левой руке — круглый щит. Серик сочувственно вздохнул; лучше бы она девкой выглядела, а то в случае неожиданной сшибки, нападающие примут за настоящего воина, да проткнут сгоряча копьем… Но ничего Горчаку не сказал.

Обоз нагнали быстро; пристроились попарно к задней телеге, и потянулись не считанные версты неведомой земли. К концу дня исчезли всякие следы присутствия человека. Правда колея была явно не раз хоженая. На второй день речка исчезла; шли вроде как напрямик, но и тут под ногами явственно проглядывала колея. По сторонам тянулись веселые, разреженные лиственные леса, явно полные дичи. Серик с седла умудрился подстрелить великолепного оленя. Работники Унчи торопливо соскочили с телег, молча погрузили оленя на одну из телег, возница пошел рядом. Унча, ехавший впереди, приотстал, поравнялся с Сериком, сказал:

— Добрый ты стрелец; с тобой путь легким будет… — и замолчал, равнодушно скользя узкими глазами по сторонам.

Серик спросил:

— Какого ты народу? На казанца, вроде, не похож…

— Из касогов я… — проговорил Унча, и пришпорил коня.

На второй день леса кончились, потянулась степь, а на третий вышли к реке. Вскоре уперлись в другую речку, впадающую с правого берега. Переправились через брод, который уверенно указал Унча, и поднялись на крутой берег. Тут и расположились на отдых. За рекой далеко просматривалась всхолмленная местность. Шарап ткнул в ту сторону куском оленьего мяса, проговорил:

— Удобное место для города…

Горчак откликнулся:

— А што? Когда-нибудь тут и поставят город…

На восьмой день пути, когда шли вверх по течению реки, Унча вдруг снова вернулся из головы обоза в хвост, торопливо заговорил, обращаясь к Горчаку:

— Своих заводных коней привяжите к телегам, и Серика со мной в голову обоза отдайте…

Горчак подозрительно насупился, спросил:

— А чего так?

— Напасть могут…

— Кто?! — изумился Горчак. — Мы ж ни единой живой души не встретили?

Унча заюлил глазами, нехотя ответил:

— Один князек мелкий… Молодой, да шибко дерзкий; голь и рвань, всего-то ничего коней… Даже первую жену не выкупил, а силой взял… За сабли и кольчуги платить не хочет — хочет силой взять… Чую, ждет он меня где-то тут…

Горчак вздохнул, проворчал:

— Втравил ты нас… Сколько с ним воинов может быть?

— Да десятка три, не больше…

— И то хорошо… — пробормотал Горчак. — Скажи хоть, как речку зовут, вдоль которой идем?

— Башкиры Яиком ее зовут… — обронил Унча, пришпоривая коня.

Горчак кивнул Серику:

— Давай в голову… И если што, к Унче спиной не поворачивайся…

— Эт, само собой… — проворчал Серик, натягивая тетиву на луке.

Серик загодя услышал склочный сорочий треск. Ухмыльнулся, скосив глаза в сторону Унчи:

— Ну вот, и дружок твой объявился…