Полночный путь

— Не-е… — благодушно протянул Горчак. — Ладья за столь долгое время на берегу рассохлась; работники ее заново конопатят и смолят…

И верно, когда открылся берег под крепостцой, увидели, как под боком ладьи, оказавшейся полностью на суше из-за отступившей к осени воды, копошатся работники. В стороне горит жаркий костер, над которым и поднимается жирный черный дым. Над костром висел закопченный котел, в котором, видать, варилась смола. Увидев путников, работники побросали работу, замахали руками, приветствуя.

Тяжело спрыгнув с коня, Горчак спросил степенного кормчего, который не удосужился даже отвлечься от своего занятия, — неспешного помешивания длинной палкой смолы в котле:

— Долго еще конопатить будете?

— С вашей помощью к ночи управимся. За ночь застынет — с утра и отплывать можно… — искоса глянув на Горчака, проворчал без улыбки: — Шучу я… На што вы мне нужны? Сами управимся. Отдыхайте.

Устало переступая кривыми ногами, к Горчаку подошел Унча, сказал:

— Ну, бывай здоров, Горчак… — и неумело протянул руку для пожатия. Серик знал, что у степняков рукопожатия были не приняты.

Горчак протянул руку, пожал маленькую ручонку Унчи, спросил:

— На будущий год не пойдешь с нами на край степи?

Унча помотал головой, сказал медленно:

— Стар я уже, так далеко ходить, да и убыток торговле причинится. Старшего сына с тобой пошлю; он три языка знает, еще и половецкий, с моим товаром в Асторокань ходил уже четыре раза.

Пока развьючивали коней, на берег собралось все население крепостцы, но стояли молча. Видно было, как разбирает всех любопытство, но расспрашивать не решались. Вскоре пришли воины, стояли в сторонке, переминались с ноги на ногу. Горчак ухмыльнулся, сказал:

— Да не забыл я про вас! — и протянул десятнику кошель с серебром. После чего обратился к толпе: — Эй, народ, кто коней купит? Добрые кони!

Вышел вперед старик, у которого коней и покупали, сказал:

— Однако я куплю… — и назвал цену.

Горчак аж подпрыгнул, заорал:

— Побойся Бога! Это ж вдвое меньше того, что я платил! А лошадки только отъелись в степи, на вольных-то травах…

— Видно, как они отъелись… — пробурчал старик. — Ребра вот-вот наружу вылезут…

Горчак махнул рукой:

— Ладно, кровопийца…

Откуда ни возьмись, появились два отрока и погнали коней в пойменные луга, откармливать после трудного похода.

Наутро проводить путников опять собрались все жители крепости. Горчак только собрался скомандовать спихивать ладью, как с берега набежало народу столько, что все борта облепили. Поднатужились — и ладья легко соскользнула с песчаного берега. При этом половина народу оказалась в речке. Быстро загрузились. Горчак, стоя на корме, замахал руками, закричал:

— Мир вам, добрые люди!

На берегу замахали, нестройно закричали что-то вслед. Горчак задумчиво сказал:

— Князья вечно воюют, делят чего-то… А народу все едино; лишь бы торговать к обоюдной выгоде… Настанут ли когда-нибудь такие времена, что народ будет жить единым целым, под управлением одного царя, как ромеи, например?..

Выбирая свое привычное весло, Звяга хохотнул, сказал:

— Мы не доживем…

Обратный путь до устья был сущим мученьем; ладья то и дело садилась на мели, приходилось всем прыгать за борт, и брести где по пояс, где по колени, и волочь за собой ладью по дну. Чтобы не киснуть в мокрой одежде на уже прохладном ветерке, просто, поскидали с себя все, развесили по бортам, и то грелись на веслах, то охлаждались в студеной водичке. Только на третий день дотащились до устья Самарки, хоть и шли вниз по течению.

Шарап сказал:

— Слышь, Горчак, может, ну его, к лешему, этого борова? Не будем с него виру требовать?

— А я и не собирался… — Горчак ухмыльнулся. — Таким надо силу показать, что, мол, не простой я купец… Мимо пойдем! Припасов где-нибудь выше купим. Там городки сейчас пойдут один за одним…

Грести по спокойной воде было сущим отдыхом, да и ветерок то и дело налетал с полудня, подгонял знатно. Вскоре показалась Казань. Вглядываясь из-под ладони в облитые закатным солнцем стены, Горчак проговорил:

— Здесь отдохнем денек, мне с Хромым Казарином побеседовать надобно…

Сразу от пристани начинался обширный посад, с постоялыми дворами и корчмами, но устали так, что никто не пожелал пойти в корчму; отрядили двоих работников, они сбегали до ближайшей, притащил жбан вина, жареного барана, еще не остывшего, связку лука, да два каравая хлеба — тем и поужинали. После чего завернулись в шубы и завалились спать тут же в ладье. Большинство ладейщиков поступали точно так же, только кое-кто из купцов предпочитал клопов кормить на постоялых дворах. Пока тепло, чего не поспать, завернувшись в теплую шубу, на свежем воздухе?

Проснувшись утром, наскоро приведя поистрепавшуюся одежонку в порядок, поднялись на кручу берега, по длинному взвозу. По сторонам уже вовсю грохотали в кузницах молоты, скрипели ткацкие станы. Какой-то сапожник лупил сапогом нерадивого подмастерья, визжавшего и причитавшего.

Не спеша шагавший по бревенчатой мостовой Горчак, протянул:

— По-ромейски это называется цивилиза-ация…