Полночный соблазн

Дженевив взглянула на тетю Люси. Она выглядела удивительно спокойной по сравнению с ней самой. Факт, что идеальный Кристофер Эванс оказался сказочно богатым баронетом из Лондона, сэром Ричардом Хармзуортом, нисколько не расстроил миссис Уоррен. По совету герцога Седжмура, Дженевив немного изменила последовательность событий. По новой версии выходило, что сэр Ричард, знавший, что за фамильной драгоценностью его семьи охотится подлый Невилл Фэрбродер, приехал инкогнито, чтобы выследить негодяя, обделывавшего свои темные делишки, вывести его на чистую воду и передать властям. Однако сэр Невилл лишил его возможности обратиться к правосудию, застрелившись из-за страха тюрьмы и презрения общества.

– Ты кажешься совершенно не удивилась его визиту, – заметила девушка.

Тетя Люси отложила вязание.

– Это был всего лишь вопрос времени. Но ты так взволнована!

Дженевив пожала плечами и отвернулась.

Она была почти уверена, что им с Ричардом не суждена новая встреча. С момента ссоры от него не было ни весточки.

Все новости доходили до нее через герцога Седжмура, передававшего ей со слугами записки. Так она узнала, что власти сошлись во мнении, что лорд Невилл покончил с собой. Никаких других версий выдвинуто не было. Полиция пыталась разыскать Гринграса, но тот бесследно исчез. Благодаря лорду Холбруку общество узнало о преступной деятельности Фэрбродера. Свет ужаснулся, посудачил и единодушно признал самоубийство негодяя закономерным. На Ричарда Хармзуорта или Кэмерона Ротермера герцога Седжмура не пало ни единого подозрения.

Дженевив тщательно изучала теперь каждую столичную газету в поисках любимого имени. Порой фамилия Хармзуорт всплывала в связи с расследованием делишек Фэрбродера, но куда чаще писали о блестящих появлениях Ричарда на приемах и собраниях клубов. Воспоминания о проведенном вместе времени отступали и все больше казались выдумкой.

Она с самого начала не верила в возвращение Ричарда, а потом эта мысль и вовсе стала казаться кощунством. Дженевив была дочерью простого викария, бедной девицей. Быть может, раньше она и думала о себе, как об особенном человеке – смелом, верящем в себя, презирающем общественное мнение, талантливом ученом. Похоронив мечты о научной карьере, она превратилась в унылую влюбленную дурочку, растерявшую остатки самоуважения.

Что ж… Ричард ничего ей и не обещал. Дженевив не могла винить его в том, что он дал ей ложную надежду или позволил строить планы на будущее. Но она любила его всем сердцем, и надежда, пусть даже призрачная, теплилась в глубине души, словно робкий цветок, пробившийся сквозь иссохшую почву.

И все же с каждым днем это хрупкое растение теряло лепестки и слабело. И однажды, трезво взвесив свои шансы, Дженевив вырвала надежду из своего сердца.

И вот Ричард здесь. Приехал в своем экипаже и прошагал мимо окна с такой уверенностью, словно и не оставлял ее на несколько мучительных недель. Зачем он приехал в Литтл-Деррик? Нанести визит вежливости, чтобы не выглядеть окончательным эгоистом? Извиниться за гадкую ссору и установить шаткий, никому не нужный мир? Убедить ее в том, что следует все же опубликовать статью?

Ей не нужны были извинения. Ей ничего от него не нужно.

Вошла Доркас. У нее был весьма растерянный вид.

– Прибыл сэр Ричард Хармзуорт, миссис Уоррен.

– Проводи его к нам, – распорядилась тетя Люси раньше, чем Дженевив успела открыть рот.

Доркас сделала кривой реверанс и распахнула дверь. Ричард вошел в гостиную, и у Дженевив перехватило дыхание.

– Миссис Уоррен, ваш покорный слуга. – Он снял шляпу и, прошагав решительно к тете Люси, поцеловал ее руку, потом обернулся к Дженевив.

– Мисс Барретт, для меня большое удовольствие видеть вас снова.

– Да, – вяло откликнулась она, чувствуя себя неуклюжей и серенькой по сравнению с его безупречными манерами и элегантным нарядом.

На Ричарде был темно-синий редингот из шикарного кашемира с кроличьей подбивкой. Сапоги блестели так ярко, что в них отражался свет из окна. Волосы уже не были каштановыми, они лежали светлой волной. Синие глаза, смотревшие на Дженевив, сверкали. Он был так хорош, что с него впору было писать портрет, и девушка остро ощутила собственное несовершенство.

Гекуба спрыгнула с ее коленей и принялась беззастенчиво тереться о натертые до блеска сапоги Ричарда.

– Я весьма рада вашему визиту, сэр Ричард! – воскликнула тетя Люси. – Позвольте предложить вам чай! – Она метнула в Дженевив неодобрительный взгляд, не понимая, почему племянница совершенно забыла хорошие манеры.

– С удовольствием, – с улыбкой ответил гость.

Дженевив продолжала глазеть на Ричарда. Ей вспомнилось, как раздражали ее безупречные манеры и самодовольный вид Кристофера Эванса. Ричард и сейчас выглядел так же неуместно в тесной гостиной дома викария, как если бы Дженевив в домашнем платье ворвалась на прием к коронованной особе.

Повисла напряженная тишина, и Ричард бросил на девушку непонимающий взгляд. Миссис Уоррен поймала Гекубу, чтобы скрыть неловкость.