Полночный воин (Хранительница сокровищ)

– Так начертано на небе, – едко заметил Гейдж. – Господь милостивый, ты тоже лишился разума при виде этой дьявольской кометы.

– То, что не дано понять уму, чувствует сердце.

– Или придумывает. Может, тебе следует трижды прокрутиться на пятке вокруг себя, чтобы отогнать дьявола и спасти душу?

– Какой ты циничный, – передернул плечами Малик, – ни во что не веришь.

– На этой земле – нет. Впрочем, я верю в нас – в себя и тебя, в то, что можно видеть, услышать и потрогать. – Он взглянул на комету. – А ты, сдается мне, вроде Вильгельма, замечаешь только то, что тебе надо. Не хочешь сопровождать меня в походе, так и скажи. Не обижусь.

– Я пойду, – прервал недолгое молчание Малик. – Пусть будет что будет. – Говорил он спокойно, но обреченно. Внезапная улыбка озарила его лицо. – Обещай мне, что не дашь погибнуть от рук этих варваров. Столь печальный конец не годится для такой блестяще начатой карьеры.

– Обещаю. – Гейдж признательно взглянул на друга.

– Хорошо. – Малик поспешил к двери, ведущей из зала. – Раз уж мы решили броситься в эту кровавую бойню, то следует не теряя времени предаться прелестям жизни. Вот уже три часа меня в спальне ждет прелестная дама.

– Наверняка она уже ушла. Дамы не любят ждать.

– Эта останется… Из любопытства. Она хочет проверить, правда ли, как говорят, что сарацин прекрасен телом так же, как и душой. – На мгновение остановившись у порога, он сообщил:

– Ее имя леди Женевьева. Ты не против? Она ведь была твоей дамой.

Гейдж пожал плечами и равнодушно заметил:

– Не стоит и спрашивать. Мы и прежде делили женщин. Ты прав, она из любопытства никуда не уйдет. Дама обворожительна и…

Ему с Маликом приходилось много раз обладать знатными дамами, здесь и в Византии, которые скуки ради искали тайных развлечений. Женевьева оказалась забавнее других, но Гейдж не обольщался на ее счет: как и она к нему, так и он не чувствовал к ней привязанности.

– …очень изобретательна. Ты получишь удовольствие.

– Если тебе нужна женщина, то она намекнула, что не прочь, если мы оба окажемся с ней в постели.

– В другой раз.

Малик в нерешительности потоптался, вглядываясь в лицо Гейджа.

– Тебя мучают сомнения? Хочешь поговорить? Я останусь.

– И заставишь ее опять ждать?

– Ей придется ждать меня вечно, если я нужен тебе. Награда за дружбу дороже телесных утех.

– Но получаешь ее не сразу. – Он нежно улыбнулся Малику. – Иди. Увидимся утром.

Малик кивнул и вышел из зала.

Гейдж обратил взгляд к комете, и сердце бешено заколотилось от нахлынувших вожделенных мечтаний.

Англия. В памяти ожили рассказы о ней короля Хардраады в полумраке его замка, о лакомстве со сладким названием «Англия». Его отцу всегда хотелось заполучить эти земли. Гейджу, его незаконнорожденному сыну, бастарду, еще предстоит поквитаться с Норвегией и Хардраадой, когда он вступит в союз с Вильгельмом. И он пойдет до конца, он заставит отца признать его.

Впрочем, вряд ли это удастся. И все-таки долгое время в нем теплилась надежда, но со временем и она истаяла. Что ж, придется понять простую истину и смириться. Во время последнего похода Хардраада с грубой прямотой отрекся от сына.

Раз у него нет отца, то ни о какой преданности не может быть и речи.

Англия открывала для него безграничные возможности. В честолюбивых мечтах Гейдж заносился высоко, и презираемая им знать ловила каждый его жест, наперебой пытаясь услужить. Он мечтал о власти, славе и трепете подданных, о чем Гейдж не мог даже подумать в Нормандии и в Норвегии.

Яростное свечение кометы звало к сражению, вселяло уверенность в победу.

Хотя Гейдж и не верил в приметы, но ему, как будущему барону, а может, и наследнику Хардраады, не обойтись без надежной защиты. Почему бы не призвать в союзники этого сверкающего посланца небес, наводящего ужас на всех и вся, вселяя предчувствие грядущей беды? Безрассудная смелость новоявленного купца-рыцаря, выступающего под знаменем кометы, заставит трепетать Вильгельма, короля Гарольда Английского, Хардрааду и даже самого Папу Римского.

2

14 октября 1066

Гастингс, Англия

Багровый закат охватил запад небосклона, окрасив его в алый цвет, но он не смог по краскам соперничать с кровью Малика, что зловеще залила его длинные одежды.

– Я сделал все, что в моих силах. – Отец Бернар покачал головой. – Бесполезно. Я остановил кровь, но рана слишком глубокая. Он умрет. Мне надо идти к другим покалеченным.

– Ни с места! – остановил его Гейдж. – Он ведь еще жив, помоги ему.

Отец Бернар обвел взглядом поле битвы и перекрестился. Убитые, раненые, искалеченные и горы трупов. С трудом верилось в благословение Папы на столь кровавую резню. Войско саксов было полностью разбито, но и армия Вильгельма понесла ощутимые потери. Раненые верили, что священники могут сотворить чудо, надеялись, что они вопреки всему вытащат из лап смерти тех, кого уже невозможно спасти.

– Я должен идти к тем, кому я нужен. – Отец Бернар поднялся с колен. – Этот человек мертв.

– Он дышит, и я не теряю надежды, что его можно спасти.

– Я и так потратил слишком много времени на этого сарацина, а меня ждут правоверные христиане.