Полночный воин (Хранительница сокровищ)

– Не все, – запоздало возразил Малик. – Здесь тебе все время придется с оружием доказывать свои права и защищать свое добро, бороться за то, чтобы тебя признали равным эти надутые бароны.

– В Англии может быть то же самое. Только там я буду сражаться с саксами, как здесь со своими нормандскими собратьями. Пожалуй, я не двинусь с места.

– Ты не сможешь оставаться в стороне. – Малик отошел от окна. – Ты рожден для королевского трона, и Англия – первый шаг к нему.

– Баронский титул еще не все королевство, – безучастно уточнил Гейдж, и тут его осенило. Он понял намек Малика. – Ты думаешь, я хочу свергнуть Вильгельма?

– Не исключено.

Мысль об этом не раз приходила Гейджу в голову – так досаждал ему при встречах Вильгельм, унижал, потакая презрительным насмешкам своих вассалов над «жалким торговцем». Тогда Гейдж готов был смести все на своем пути к королевскому трону.

– Я богат, но понадобятся копи царя Соломона, чтобы победить Вильгельма.

– Правильно, и все-таки ты примешь его предложение. Ты ведь сам жаждешь битвы, и покой не для тебя. Да и в бой ты готов ринуться и без посулов Вильгельма. Не подвернись Англия, была бы Византия или вновь та холодная страна на севере, – посмеивался над другом Малик.

– Не бойся, только не Норвегия. – Рот Гейджа передернула судорога. – И не Византия, если ты останешься со мной. Помнится, по приговору тебя вначале должны были кастрировать, а потом отрубить голову?

– Не напоминай мне о безумии тех неразумных. Для них оскопить меня еще не значило лишить главного стимула жизни, поэтому они решили отнять у меня способность мыслить. – Малик притворно тяжело вздохнул. – Но такова уж участь всех одаренных Всевышним. Всякому, обладающему, подобно мне, столь блестящим умом и жаждой знаний, не избежать подстерегающих врагов.

– Сдается мне, чуть не постигшее тебя оскопление связано с твоими низменными страстями, а отрубленная голова – всего лишь скандинавская сага. Я так и не взял в толк, почему тебе понадобилось соблазнить жену начальника королевской гвардии?

– Я был нужен ей, – простодушно ответил Малик. – Эта скотина, ее муж, жестоко обращался с ней.

Гейдж покачал головой. Его не удивили слова Малика.

Женщине вовсе не обязательно быть молодой или привлекательной, чтобы оказаться в постели Малика. Он любил их всех и, похоже, наслаждался каждой с той же необузданной страстью, как наверняка и они с ним.

– Я беспокоюсь, все ли с ней в порядке сейчас, – заволновался Малик. – Может, стоит нам вернуться в Карзну и…

– Нет! – решительно отрезал Гейдж.

Тогда им едва удалось выбраться из Византии живыми и невредимыми и спасти вдобавок женщину. По настоянию Малика они взяли ее с собой и спрятали в надежном месте, в ее деревне.

– С ней все в порядке. Я дал ей достаточно золота, она безбедно устроит свою жизнь. Ты ей не нужен.

Гейдж говорил об известном им обоим, но Малику важно было еще раз услышать о благополучном завершении этой рискованной истории.

– Возможно, ты и прав. Я должен был помочь ей найти другого подходящего мужчину. – Он широким жестом указал на комету. – Подобно светящейся комете, я затмеваю все вокруг.

Гейдж ухмыльнулся.

– Насколько легче мне было бы жить, если бы ты сиял не так ярко и не так часто.

Лучистая широкая улыбка под густой бородой озарила прекрасное лицо Малика.

– Но ты не признаешь легкую жизнь. Благодаря мне ты развлекаешься и рискуешь. Поэтому ты и взял меня в друзья.

– Зачем я вообще ввязался в эту историю?

– Ты тоже не слишком-то застенчив и скромен. Так идем мы в эту Англию?

– Вильгельм поставил условие: если я соглашусь, то должен буду оставить тебя в Бельриве. Он боится, что твоя сарацинская душа навлечет гнев небес и погубит все дело.

– Ты разъяснил ему, что в бою мне нет равных и я могу завоевать этих саксов без его армии? – Малик гордо выпятил грудь. – Мой карающий меч заставит их удирать, как овец. У них от страха отнимутся ноги, когда я натяну тетиву лука и пущу стрелу. Их затрясет от ужаса и боли под копытами моего мощного коня…

– Я сказал ему, – перебил друга Гейдж, – что у них задрожат колени и застучат зубы от твоих хвастливых речей.

Малик печально покачал головой.

– Стрелы твоих ядовитых слов ранили меня в сердце. После стольких лет дружбы ты так и не оценил моих подлинных достоинств.

– Ты изо дня в день ежеминутно расхваливаешь себя. Как же я могу сомневаться в твоем мужестве?

– Я совершенствуюсь и хочу, чтобы ты знал об этом. – Малик отвел взгляд и тихо сказал:

– Если для тебя будет лучше, то я останусь в Бельриве.

– Ты позволишь Вильгельму указывать, с кем мне быть, кого брать в друзья и сражения?

– Он правитель Нормандии.

– Он нуждается во мне, а не я в нем. Если решу идти, ты пойдешь со мной. – Поморщившись, Гейдж досказал:

– Я уж не говорю о том, какой разгул ты устроишь здесь, оставь я тебя в замке.

– А ты затоскуешь без меня, и ничто тебе не поможет.

Помрачнев, Малик снова взглянул на небо.

– Возможно, мне придется остаться здесь, – пробормотал он. – У меня тяжелое предчувствие: там, за морем, меня ждет беда.