Полное собрание рассказов. 1957-1973

— Я имею в виду по ночам.

— Ну, знаете ли, — ответил Лавджой, — я веду очень тихую, неприметную жизнь…

— Поставь пиво сюда, — приказал Ролан официанту на весьма приблизительном французском, — и тащи еще три кружки.

Они подняли кружки.

— За добрую волю, — предложил Сен Клер тост, как будто для него это было ритуалом, и оба брата громко засмеялись, одним глотком опорожнив половину кружки.

— Сирийское пиво, — сказал Сен Клер. — Пить можно. Но любого человека, причастного к производству египетского пива, должно немедленно казнить.

— А где этот сукин сын Ласло? — Ролан вглядывался в верхнюю часть улицы. — Сколько раз я говорил тебе, что он с первого взгляда мне не понравился.

— Да, он очень медлителен, — сказал Сен Клер. — Но он человек честный, только ужасно неповоротливый.

Лавджой сразу подумал об этом смуглом, худом человеке, который пытался силой заполучить по четыре пиастра от потомков этих так и не покоренных племен, сидевших за столиками в кафе. Ему хотелось что-то сказать, но он передумал и только еще отхлебнул из кружки.

— Послушай, Стэнфорд, — сказал Ролан, — ты себе представить не можешь, как приятно снова увидеть перед собой честное лицо американца.

— Багодарю вас, — сказал Лавджой, — очень рад быть…

— Во всех отелях в этой части мира, — с удивлением сказал Сен Клер, — полным-полно клопов. Ты даже не поверишь.

— У тебя, наверное, вилла, Стэнфорд, не так ли? — спросил Ролан. — В этих местах землю можно приобрести за бесценок. А обменный курс просто замечательный.

— Да, — сказал Лавджой, хотя не был уверен в том, с чем он сейчас соглашался.

— Как чудесно было бы остановиться снова в американском доме, — сказал Сен Клер. — Даже только на одну ночь.

— Вы же совершенно… — начал было Лавджой.

— Ах, наконец! Где же ты был, сукин сын! — перебил его Ролан.

Лавджой поднял голову. Перед ними стоял Ласло, весь в крови. Один глаз у него уже распух, зеленая футболка разорвана; на плохо развитой икроножной мышце на правой ноге зияли две глубокие рваные раны. Его смуглое лицо еще сильнее потемнело и стало еще более скорбным. От его маленького тела в изорванной одежде исходил какой-то кислый запах, как в зоопарке. Не говоря ни слова, Ласло протянул им руку. Ролан с Сен Клером мгновенно вскочили со своих мест, сгребли лежавшие у него на ладони деньги и лихорадочно начали их пересчитывать.

— Сорок четыре пиастра! — взревел Ролан.

Сен Клер, дотянувшись до Ласло рукой, несильно смазал его по физиономии рукой. Ласло, пораженный, упал на стул.

— Боже мой, — прошептал Лавджой.

— Братья Калониусы могли заработать до пятисот долларов только за одну неделю в Радио-Сити, — завопил Сен Клер.

— Здесь вам не Радио-Сити, джентльмены, — смиренно пробормотал Ласло. — Здесь вам Алеппо, маленький восточный городок, в котором полно диких, вконец обнищавших арабов.

— Мы роздали пятьдесят фотографий братьев Калониусов, — сказал Ролан, наклонившись над несчастным Ласло и крепкой ладонью схватив его за подбородок. Он поднял его голову вверх, ближе к себе. — Это означает, что у тебя должно быть двести пиастров.

— Прошу извинить меня, джентльмены, — возразил Ласло, — но это отнюдь не означает, что у меня должно быть двести пиастров.

— Сколько раз я тебе твердил, — рычал Сен Клер, — чтобы ты не брал обратно наши фотографии?

— Я не беру их назад, джентльмены.

— Настаивай! — орал ему Ролан. — Сколько раз можно тебе говорить одно и то же! Настаивай! Не уступай!

Кислая улыбка на секунду появилась на его разбитых губах.

— Джентльмены, — прошептал глухой голос смуглого человека. — Я и настаиваю. Но, как видите, меня укусили две собаки, а один здоровенный араб ударил меня большим медным сосудом. Джентльмены, нужно смотреть правде в лицо. Вы придумали совершенно непрактичную систему — настаивать!

— Ты что, собираешься учить нас нашему бизнесу? — угрожающе взмахнул рукой Сен Клер.

— Джентльмены, — сказал Ласло, вытирая еще сочащуюся слегка кровь с подбородка. — Я просто вас предупреждаю, что я умру, так и не добравшись до Багдада, если только вы не улучшите каким-то образом избранную вами систему.

Сен Клер хотел было его снова ударить, но в это время подоспел официант со свежим пивом.

Сен Клер вложил ручку одной кружки в ладонь Лавджоя, и братья снова подняли свои кружки.

— За добрую волю, — повторили они свое ритуальное заклинание. — Ласло, возьми на руки миссис Буханан и следуй за нами.

— Слушаюсь, джентльмены, — сказал Ласло, поднимая с седла обезьянку.

Лавджой исподтишка глядел на Ласло, когда они садились на велосипеды. Он стоял, низко уронив голову, в позе человека, переживающего вселенские страдания, не спуская с Лавджоя своих сверлящих глаз, в которых, правда, он не заметил никакого упрека. Лавджой, как будто чувствуя свою вину, отвернулся и пошел вниз по улице своей дорогой. Братья Калониусы ехали рядом на своих велосипедах, разгоняя на своем пути перепуганных пешеходов, торговцев коврами, детишек, осликов и священников-коптов.

Ласло бежал за ними легкой трусцой, а сидевшая у него на плече обезьянка крепче прижималась к его голове.