Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том 6.

добровольною ‹…›. Кроме того, дом должен быть в изобилии снабжен комодами, шкафами, полками, потаенными ящиками, полками в стенах, потому что женщины любят копошиться, убирать и прятать, те особенно, которым скрывать и прятать нечего. Около дома непременно должен быть тенистый сад с редкими растениями и плещущим фонтаном или ручьем живой воды. Около дома же предполагается навес из чугуна или цинка, где в дождливые или жаркие дни жена могла бы приютиться и работать при шуме бьющего фонтана. Ключи от всего надо отдать ей; она не только будет наблюдать за хозяйством, но должна сама лично заняться им, ибо ни горничной, ни кухарки ей иметь не дозволяется: одна только молодая, здоровая крестьянка приставлена будет к ней, чтоб исправлять всю черную, тяжелую работу хозяйства. За мужем остается главный бюджет и высший надзор за всем, как за женой, так и за хозяйством. Женщина, по словам автора, не любит мужчин, которые отрекаются от права повелевать и ревниво блюсти свою власть ‹…› Жить вдвоем, а не втроем – аксиома для сохранения домашнего мира и тишины, по словам г. Мишле, и потому он удаляет служанку-крестьянку в нижний этаж и ограждает второй двойными дверями, чтоб она не могла подглядеть или подслушать что-нибудь. „А горничная? – восклицает удивленная молодая. – Как же я обойдусь без нее?” Горничная, лакей, дворецкий, доктор – все эти должности и многие другие ‹…› которые все поименованы, будет исполнять сам муж. ‹…› Муж и жена служат другу другу. Она готовит обед, причем говорит, подавая блюдо: „Откушай, друг мой, руки мои прикасались к этому!”. Это, конечно, очень трогательно, но кроме этого занятия есть ли у нее другие? Конечно, есть. Ее постоянное занятие состоит в том, чтобы предаваться любви, а его в том, чтобы лично служить ей одной. Одевать ее, укладывать спать, нянчиться, даже кормить известными блюдами и строго наблюдать за ее диетой и гигиеной».1

Утопичность и консерватизм книги Мишле, известного до того своими демократическими убеждениями,2 вытекали

276

из его преклонения перед педагогической (и философской) концепцией Руссо. Начинаясь с того момента, где обрывалось повествование в «Эмиле» (свадьба воспитанника и прощание с ним Ментора), книга Мишле, в сущности, являлась прямым продолжением трактата Руссо и уже этим могла привлечь внимание Гончарова. Известно, что большая часть главы VIII части четвертой, изображавшей жизнь Штольцев в Крыму, была переписана им на последнем этапе работы осенью 1858 г. Внесенные писателем изменения1 могли возникнуть под влиянием концепции Мишле.

В любом случае центральный женский образ, задуманный Гончаровым как социально-прогрессивный, приводился им к достаточно утопическому финалу с архаичной фигурой мужа-воспитателя. Возможно, поэтому фигура Ольги Ильинской с самого начала вызвала неоднозначную реакцию критиков: от преувеличенных восхвалений до полного отрицания ее значения как героини русской жизни.2

7. ‹Чтения романа›

Прежде чем роман «Обломов» появился на страницах журнала и, следовательно, неизбежно поступил на суд читателей (и критики), Гончаров неоднократно, как это

277

было и с «Обыкновенной историей» (см.: наст. изд., т. 1, с. 716-718), и с «Фрегатом „Паллада”» (см.: наст. изд., т. 3, с. 448, 524), читал главы и отрывки будущего произведения в кругу друзей и литераторов, советами которых особенно дорожил, очень внимательно и ревниво следя за их реакцией и поведением во время этих чтений.1 Возможно, еще в начале 1849 г. он читает в узком кругу отрывок из «Сна Обломова»; об этом свидетельствует приглашение В. А. Солоницына, адресованное А. В. Старчевскому, к Майковым на чтение Гончаровым своего произведения (см.: Летопись. С. 33), однако какие-либо отклики слушателей на это чтение нам неизвестны. После завершения вчерне части первой романа Гончаров читал «рукопись» у Е. Ф. Корша (см. письмо от 12 августа 1852 г. к Е. А. и М. А. Языковым). В конце ноября 1855 г. он читает главы из романа у П. А. Валуева (см.: Летопись. С. 54), о чем свидетельствует письмо к Е. В. Толстой от 1 декабря 1855 г. Об очередном чтении романа пишет в своем дневнике под 13 марта 1856 г. А. В. Дружинин (см.: Дружинин. Дневник. С. 378). Перед отъездом Гончарова за границу слушателем его был и Д. В. Григорович; из письма Гончарова к М. Н. Каткову от 21 апреля 1857 г. мы узнаем, что писатель «прочел ему две сцены из давно написанных, а он вообразил, что написано всё, и произвел слухи».

Как известно, работа над романом развернулась в основном за границей и была там почти завершена. В Париже состоялись два чтения глав из новых частей романа -19(31) августа и 20 августа (1 сентября) 1857 г., где присутствовали В. П. Боткин, И. С. Тургенев, А. А. Фет.

Гончаров так описывал первое чтение и его предысторию 22 августа (3 сентября) И. И. Льховскому: «Воротясь в 11 часов к себе, я узнал от гарсона, что в этой же гостинице du Bresil живет много русских, и, между прочим,

278