Полное собрание сочинений. Том 1

Біеніе пульса въ моихъ пальцахъ ув домило ее о томъ, что во мн происходило; она посмотр ла въ землю, и н сколько минутъ мы молчали. —

Боюсь вспомнить, но, кажется, я д лалъ легкія усилія, чтобы сжать кр пче ея руку, потому что по тонкому ощущенію я зам тилъ въ ладони своей руки не то чтобы стремленіе вырвать свою руку, но какъ будто ей это приходило на мысль. И я в рно потерялъ бы ее въ другой разъ, ежели бы, бол е инстинктъ ч мъ разсудокъ, не указалъ мн на посл днее средство въ такого рода опасностяхъ — держать ее такъ легко и свободно, какъ будто я готовъ былъ выпустить всякую минуту и по собственному побужденію; итакъ она оставила ее до т хъ поръ, пока Mons. Dessein воротился съ ключемъ; и въ то же время я сталъ разсуждать, какимъ образомъ преодол ть дурное обо мн мн ніе, которое могъ возбудить въ ней разсказъ монаха, ежели онъ передалъ ей все. —

Табакерка.

Кале.

Когда эта мысль проб жалэ въ моей голов , б

дный старикъ монахъ быль отъ меня шагахъ въ шести и шелъ по направленію къ намъ, какъ видно было, съ нер шительностыо, подойти ли къ намъ или н тъ?

Подойдя къ намъ съ видомъ добродушной откровенности, онъ остановился и подалъ мн открытую роговую табакерку, которая была въ его рук . — «Попробуйте моего», сказалъ я, вынимая свою и подавая ему (у меня была маленькая черепаховая). «Превосходный табакъ», сказалъ монахъ. — Сд лайте мн одолженіе,— отв чалъ я: «примите эту табакерку съ табакомъ и, когда будете нюхать изъ нея, вспоминайте иногда, что это былъ знакъ примиренія челов ка, который поступилъ дурно съ вами, но не по влеченію сердца».

Б дный монахъ покрасн лъ, побагров лъ. — «Mon Dieu», сказалъ онъ соединивъ руки: «вы со мною никогда дурно не поступали».

— Я тоже такъ думаю, сказала барыня. Теперь былъ мой чередъ покрасн ть, но что заставило меня красн ть, пусть разберутъ т , которые любятъ анализировать.

«Извините меня, сударыня», отв чалъ я: «я обошелся съ нимъ очень дурно; и безъ всякой причины». — «Это не можетъ быть», сказала барыня. — «Боже мой!» вскричалъ монахъ съ жаромъ подтвержденія, котораго я не подозр валъ въ немъ: «я былъ виноватъ своими неум стнымъ усердіемъ». Барыня опровергала это, а я подтверждалъ, что невозможно, чтобы такой правильный умъ какъ его, могъ оскорбить кого бы то ни было. Я до т хъ поръ, пока не почувствовалъ, не подозр валъ, чтобы споръ могъ такъ пріятно д

йствовать на нервы и успокаивать ихъ. — Мы молчали, но не испытывали того безсмысленнаго страданія, которое испытываешь въ обществ , ежели въ продолженіи десяти минутъ смотрятъ другъ другу въ глаза, не говоря ни слова. — Во время этаго молчанія монахъ тёръ свою табакерку рукавомъ своей рясы; и какъ скоро посредствомъ тренія она пріобр ла видъ бол е св тлый, сд лалъ мн низскій поклонъ и сказалъ, что поздно разсуждать о томъ, что ввело насъ въ противор чіе: доброта или слабость нашихъ сердецъ; но, какъ бы то ни было, онъ просилъ, чтобы мы пом нялись табакерками; говоря это, одной рукой онъ подалъ мн свою, другой взялъ мою; и, поц ловавъ ее, съ удивительно добрымъ взглядомъ, положилъ ее за пазуху и удалился. —

Я сохраняю эту табакерку, она помогаетъ религіи возвышать мою душу и устремлять желанія ея на лучшее. — Въ самомъ д л , я р дко выхожу безъ нее; она мн часто и во многихъ случаяхъ напоминала о томъ, кто такъ былъ добръ и ум ренъ, и направляла мою душу къ добру въ трудныхъ случаяхъ жизни. Онъ много встр чалъ ихъ, какъ я посл узналъ изъ его исторіи; почти до сорока пяти-л тняго возраста онъ несъ военную службу, за которую былъ дурно вознагражденъ, и, встр тивъ въ то же время неудачи въ н жн

йшей изъ страстей, онъ покинулъ вм ст мечъ и женщинъ и сд лалъ себ уб жище не столько изъ монастыря, какъ изъ самаго себя. —

Мн грустно становится, прибавляя, что въ посл дній мой про здъ черезъ Кале на вопросы мои о отц Лавренті , мн отв тили, что онъ умеръ тому назадъ около трехъ м сяцевъ и похороненъ не въ своемъ монастыр , а, сообразно съ его желаніемъ, на маленькомъ кладбищ , принадлежащемъ къ монастырю, въ двухъ верстахъ отъ него. Я им лъ сильное желаніе вид ть, гд его положили, и когда я вынулъ на его могил его табакерку и вырвалъ одну или дв

крапивы, которыя Богъ знаетъ зач мъ тутъ росли, все это такъ разчувствовало меня, что я залился слезами; но я н женъ какъ женщина; прошу св тъ не осм ять, a пожал ть меня. —

Дверь каретнаго сарая.

Кале.

Я все это время не выпускалъ руки барыни; я уже держалъ ее такъ долго, что было бы неприлично выпустить ее, не прижавъ прежде къ губамъ: въ то время, какъ я это сд лалъ, краска, которая, казалось, пропала съ ея лица, возвратилась опять. —

Два путешественника, которые говорили со мною на каретномъ двор , проходя въ эту критическую минуту мимо, вообразили себ , что мы, го крайней м р , мужъ съ женою; и такъ, остановившись у двери каретнаго сарая, одинъ изъ нихъ, который былъ любопытной путешественникъ, спросилъ насъ, демъ ли мы въ Парижъ сл дующее утро.

«Я могу только отв чать за себя», сказалъ я; а барыня отв чала, что она детъ въ Аміенъ.

— Мы тамъ об дали вчера, — сказалъ простой путешественникъ.