Полное собрание сочинений. Том 16. Июнь 1907 — март 1908

Как истый чиновник, Кутлер особенно подробно останавливался на вопросе о разных нормах «наделения» крестьян. Не опираясь ни. на какой сплоченный класс, либеральный интеллигент и либеральничающий чиновник обходит вопрос о том,

сколько именно земли у помещиков, сколько молено

взять. Он предпочитает говорить о «нормах», чтобы под видом поднятия вопроса на государственную высоту затемнить вопрос, скрыть, что кадеты

оставляют помещичье хозяйство. «Даже правительство, – говорил г. Кутлер, – вступило на путь расширения крестьянского землепользования» (734), – значит, нет ничего неосуществимого в таком же чиновничьем прожекте кадетов! Настаивая на практичности и осуществимости, кадет, разумеется, набрасывает покрывало на то, что критерием является для него возможность уговорить помещиков, т. е., иначе говоря, подогнать свой проект к их интересам, подслужиться черносотенцам

под видом высшего примирения классов. «Мне кажется, господа, – говорил Кутлер, – что можно представить себе те политические условия, при которых законопроект о национализации земли мог бы получить силу закона, но я не могу представить себе в ближайшем будущем тех политических условий, при которых этот закон мог бы действительно быть осуществлен» (733). Говоря попросту: можно представить себе свержение власти черносотенных помещиков, но я себе не представляю этого и потому подлаживаюсь под данную власть.

Отстаивая предпочтительность крестьянской собственности на землю перед планом трудовиков вообще и «уравнительным пользованием» в особенности, г. Кутлер аргументировал так: «Если для этого (для уравнения земли) будут назначены особые чиновники, то ведь будет установлен такой невероятный деспотизм, такое вмешательство в народную жизнь, которого мы и до сих пор не знали. Конечно, предполагается передать это дело местным органам самоуправления, лицам, избранным самим населением, но можно ли считать, что население вполне гарантировано от произвола этих лиц, что эти лица всегда будут действовать согласно с его интересами, что от них население не потерпит никакой тягости? Я думаю, что здесь присутствующие крестьяне знают то, что их собственные выборные лица, волостные старшины и старосты, сплошь да рядом являются такими же угнетателями населения, какими являются и чиновники» (740). Можно ли представить себе более гнусное лицемерие? Сами кадеты предлагают земельные комиссии с преобладанием помещиков (поровну от помещиков и от крестьян с председательством чиновника или помещика), а крестьянам преподносят опасность деспотизма и произвола от их выборных! Так возражать против уравнения земли могут только бесстыдные политические шарлатаны, ибо у них нет ни принципов социализма (как у с.-д., доказывающих невозможность уравнения, но целиком поддерживающих выборные местные комитеты), ни принципов едино-спасающей частной собственности помещиков (как у Бобринских).

В отличие и от правых и от левых план кадетов характеризуется не тем, что они говорят, а тем, о чем они умалчивают: составом земельных комитетов, которые должны принудить крестьян принять «второе освобождение», т. е. втридорога получить «песочки». Чтобы затушевать эту суть вопроса, кадеты во второй Думе (как и в первой) прибегают к приемам настоящего мошенничества. Вот вам г. Шингарев. Он корчит из себя прогрессиста, повторяет ходячие либеральные фразы против правых, он оплакивает, как водится, насилия и анархию, за которые Франция «заплатила столетием тяжелых потрясений» (1355), но посмотрите, как он вывертывается по вопросу о землеустроительных комитетах: