Полное собрание сочинений. Том 4. Дело о немом партнере. Дело заикающегося епископа. Дело о хромой канарейке. Дело о предубежденном попугае

— Нет, всего лишь небольшой саквояжик с самым необходимым. Она переоделась, мы сразу же ушли, воспользовавшись запасным выходом.

— Не было ли между вами разговора о том, что миссис Андерсон могла вас видеть?

— Конечно, был. Миссис Прескотт даже не сомневалась, что соседка за нами шпионила и видела абсолютно все, что у нас происходило.

Стелла Андерсон подскочила, как на пружине, и возмущенно закричала:

— Я вовсе не шпионила. Я никогда не шпионю. Занимаюсь собственными делами и…

Коронер ударил молотком, призывая к порядку.

— Сидите и не вмешивайтесь, миссис Андерсон, иначе вам придется освободить помещение.

Джимми Дресколл не обращал никакого внимания на подобные досадные перерывы. С видом человека, выполняющего неприятную обязанность, он продолжал свои объяснения:

— До того как уехать, мы посовещались, что можно предпринять, чтобы помешать миссис Андерсон выболтать Вальтеру Прескотту о нашем свидании. Розалинде пришла в голову мысль попросить сестру Риту переодеться в ее платье и появиться перед окном так, чтобы миссис Андерсон могла ее хорошенько разглядеть. Мы позвонили Рите из аэропорта. Я слышал весь разговор Розалинды с сестрой и те инструкции, которые она ей дала.

— Что было дальше?

— Мы улетели в Рено.

— Знали ли вы, что Вальтер Прескотт уже убит?

— Нет. Более того, я могу доказать, что я не имею никакого отношения к его смерти.

Кафф с воинственным видом вскочил с места:

— Я требую, чтобы моему клиенту дали возможность доказать свою непричастность к преступлению.

— А ему никто и не мешает, — добродушно ответил Скэнлон.

Овермейер со своей стороны заявил:

— Я хочу, чтобы в протоколе было отражено и чтобы защитники поняли, что прокуратура не намерена приписывать кому-либо это преступление. Мы просто проводим подробное совершенно самостоятельное расследование.

— Продолжайте-ка, — сказал Родней Кафф Дресколлу.

Перри Мейсон хотел было что-то сказать, но передумал и принялся молча слушать показания молодого человека.

— Вальтер Прескотт был жив в одиннадцать пятьдесят пять. В это время он звонил своему партнеру. Через пять минут, когда раздался бой часов, произошла автомобильная авария перед домом Прескотта. Я выскочил и помог перенести пострадавшего из легковой машины в кузов грузовика, после чего вернулся к Розалинде Прескотт и отдал ей револьвер, из которого, как доказывают эксперты, было совершено убийство. Этот револьвер был положен в дальний угол ящика бюро. Полиция нашла его в другом месте.

С этого момента и до тех пор, пока я не вышел из дома, свидетельница по делу миссис Андерсон наблюдала за происходящим в комнате. Она не видела, чтобы кто-то брал оружие из бюро. В четверть первого мы с Розалиндой Прескотт вышли из дома через запасный выход, который ведет прямо на Четырнадцатую улицу, и поехали в аэропорт, где сели на ближайший самолет и отправились в Рено.

Эмиль Скэнлон сказал ровным голосом:

— Но остается еще промежуток между 11.55 и двенадцатью часами. Всего пять минут, но за это время запросто можно было выпустить десяток пуль.

— Я разговаривал по телефону, — повторил Дресколл.

— Да, — вместо Дресколла ответил Родней Кафф, — если нам разрешат вызвать свидетеля, мы подтвердим слова мистера Дресколла.

Скэнлон на минуту заколебался. Он посмотрел на заместителя окружного прокурора, потом на Роднея Каффа и снова на Овер-мейера.

Овермейер чуть заметно кивнул головой. Эмиль Скэнлон громко произнес.

— Мы даем вам разрешение вызвать свидетеля. Правда, при этом мы отступаем от существующих правил, но это особое дело, и мы непременно должны выяснить, что же произошло.

Родней Кафф с трудом скрывал свое торжество, когда произнес:

— На данный момент это все, мистер Дресколл. Вы можете пройти на свое место, а я вызываю в качестве свидетеля Джексона Веймана.

Сухощавый человек лет сорока с небольшим поднялся и молча направился к выходу.

— Подождите! Это Вейман, — закричал Кафф, — он мне нужен как свидетель.

Полицейский офицер остановил Веймана возле самой двери, но тот повернулся и сердито произнес:

— Я пришел сюда не для того, чтобы давать свидетельские показания.

Под его левым глазом красовался огромный синяк, сам глаз налился кровью и воспалился. На лбу светилось несколько наклеек пластыря, на правой щеке тоже виднелся пластырь.

— Я требую, чтобы его вызвали как свидетеля, — сказал Кафф.

— Выходите и поклянитесь говорить правду, мистер Вейман, — приказал коронер.

— И не подумаю! Плевать мне на ваши распоряжения! Я не желаю выступать свидетелем, вы меня не заставите. Хорош же я буду на скамье для свидетелей!

Публика хохотала, радуясь незапланированному перерыву, а заодно нарастанию драматической обстановки.

Когда шум утих, коронер спокойно повторил:

— Выходите и примите присягу, мистер Вейман.

— Я ничего не желаю говорить, — упрямился Вейман.

Добродушная улыбка по-прежнему кривила губы коронера,

но глаза внезапно стали жесткими.

— Как мне кажется, мистер Вейман, вы допускаете огромную ошибку. Офицер, приведите его сюда!

— Пошли, парень. Вот сюда.