Когда зеленый луч, последний на закате,Блеснет и скроется, мы не узнаем где,Тогда встает душа и бродит, как лунатик,В садах заброшенных, в безлюдье площадей.Весь мир теперь ее, ни ангелам, ни птицамНе позавидует она в тиши аллей,А тело тащится вослед и тайно злится,Угрюмо жалуясь на боль свою земле.«Как хорошо теперь сидеть в кафе счастливом,Где над людской толпой потрескивает газ,И слушать, светлое потягивая пиво,Как женщина поет “La p’tite Tonkinoise”[3].Уж карты весело порхают над столами,Целят скучающих, миря их с бытием.Ты знаешь, я люблю горячими рукамиКасаться золота, когда оно мое.Подумай, каково мне с этой бесноватой,Воображаемым внимая голосам,Смотреть на мелочь звезд; ведь очень небогатоИ просто разубрал Всевышний небеса».Земля по временам сочувственно вздыхает,И пахнет смолами, и пылью, и травой,И нудно думает, но все-таки не знает,Как усмирить души мятежной торжество.«Вернись в меня, дитя, стань снова грязным илом,Там, в глубине болот, холодным, скользким дном.Ты можешь выбирать между Невой и НиломОтдохновению благоприятный дом.Пускай ушей и глаз навек сомкнутся двери,И пусть истлеет мозг, предавшийся врагу,А после станешь ты растеньем или зверем...Знай, иначе помочь тебе я не могу».И всё идет душа, горда своим уделом,К несуществующим, но золотым полям,И всё спешит за ней, изнемогая, тело,И пахнет тлением заманчиво земля.
Стихотворения, приписываемые Гумилеву
116
На ступенях балконаЯ вечером сяду,Про век НаполеонаСлагая балладу.И пронесут знаменаОт Каэра к Парижу.На ступенях балконаЯ их не увижу.
117
Мой прадед был ранен под АустерлицемИ замертво в лес унесен денщиком,Чтоб долгие, долгие годы томитьсяВ унылом и бедном поместье своем.
118
Грустно мне, что август мокрыйНаших коней расседлал,Занавешивает окна,Запирает сеновал.И садятся в поезд сонный,Смутно чувствуя покой,Кто мечтательно влюбленный,Кто с разбитой головой.И к тебе, великий Боже,Я с одной мольбой приду:Сделай так, чтоб было то жеЗдесь и в будущем году.